Катастрофа. История Русской Революции из первых рук

Приглашение Временного комитета Думы прислать двух представителей в состав проектируемого правительства обсуждалось Исполнительным комитетом Совета в течение дня, 1 марта. Именно по этому поводу была принята упомянутая мною уже вкратце резолюция, объявлявшая, что представители революционной демократии «не могут вступить во Временное правительство, потому что правительство и вся революция буржуазны». Какие доводы приводили книжники и фарисеи социализма, чтобы склонить Исполнительный комитет к этому решению? Я не знаю. Но когда я услышал об этом, мне это показалось совершенно нелепым, ибо было очевидно, что вся реальная власть находится в руках самого народа.

1 марта передо мной встал болезненный вопрос: выходить мне из Совета и оставаться в правительстве или оставаться в Совете и отказываться от участия в правительстве. Оба варианта казались мне невозможными. Дилемма глубоко засела в моей голове, а решение созрело как-то само собой, ибо не было ни времени, ни возможности обдумывать проблему в суматохе дня.

В тот же день общее положение вновь вызывало беспокойство. Ходили туманные сообщения о какой-то катастрофе в Кронштадте. В Петрограде хулиганы напали на офицерскую гостиницу («Асторию»), врывались в комнаты, приставали к женщинам, совершали грабежи. В то же время известие о прибытии генерала Иванова и его войск в Царское Село быстро распространилось по столице и Думе, и, хотя повода для опасений на этот счет не было, толпа в Думе явно нервничала и волновалась из-за неопределенности ситуации. Около одиннадцати часов утра пришли присягнуть Думе Великие Князья, в том числе Кирилл, нынешний «претендент» на престол, Николай Михайлович и другие. Войска продолжали брататься с народом. Стрельба ослабла, и, несмотря на отдельные акты насилия, какой-то порядок был восстановлен. Была создана городская милиция и даже канцелярия революционного префекта. Усердно работали над восстановлением дисциплины в гарнизоне — в работе принимал участие и Гучков, который на следующий день стал военным министром.

Тем временем Революция в своем размахе распространилась на провинцию. Хорошие новости пришли из Москвы, где, как сообщил один из очевидцев, «все прошло как по маслу». Москва прощалась с прошлым радостно и дружно. Помню, как, приехав в Москву, 7 марта, я почувствовал, что не могу напиться чистого, свежего воздуха России, в котором так нуждался зараженный интригами и предательством Петроград.

Со всех концов России, из больших и малых городов приходили новости о наступлении Революции. Движение было уже всенародным. Тем больше было оснований торопиться с организацией нового правительства и расчисткой остатков старого. К вечеру 1 марта мы вовсю работали над составлением манифеста Временного правительства, которому завтра предстояло принять бразды правления. Мы были озабочены только созданием департаментов исполнительной власти. Вопрос о высших органах исполнительной власти Временным комитетом не обсуждался, ибо большинство комитета считало решенным, что великий князь Михаил примет регентство в период несовершеннолетия Алексея. Однако в ночь на 2 марта все без исключения согласились с тем, что Учредительное собрание должно «определить форму правления и конституцию страны», так что даже конституционные монархисты, которые утром 3 марта все еще поддерживали регентство, уже согласились с тем, что только народ имеет верховную власть и имеет исключительное право определять будущую российскую конституцию. Таким образом, монархия была отвергнута и единодушно отправлена в архивы истории.