Катастрофа. История Русской Революции из первых рук

Я взобрался на стол и начал свою речь. Едва я начал, как понял, что выигрываю. Мне достаточно было посмотреть на эту толпу, понаблюдать за реакцией их глаз и лиц, чтобы понять, что они со мной. Я заявил, что предстал перед Советом как министр юстиции Временного правительства, что для меня было невозможно ждать решения членов Совета и что теперь я должен просить их вотума доверия. Я говорил о программе Временного правительства, говоря, что в интересах России и рабочего класса, чтобы революционная демократия была представлена в правительстве, чтобы правительство могло быть в тесной и постоянной связи с волей людей и т. д. Я уже не помню всех подробностей моего спича, но помню, что почти каждое предложение сопровождалось восторженными возгласами публики.

При выходе из-за стола меня подняли на плечи делегаты Совета и пронесли через Думу к самым дверям зала Временного комитета. Я вошел в него не только как министр юстиции, но и как заместитель председателя Совета рабочих и солдатских депутатов и формальный представитель рабочего класса. Я возглавил восстание против нелепого вето Исполнительного комитета, но так много других последовали его примеру, что очень скоро была создана целая коалиция. Но среди оваций, устроенных мне членами Совета, в безудержном энтузиазме толпы я уже видел лица разгневанных вождей, предвкушающих месть. Началась борьба, борьба против меня, против моего влияния и моего авторитета в массах. Эта битва велась упорно, систематично и беспринципно.

Между прочим, в тот же день и первая конференция партии эсеров одобрила мое включение во Временное правительство, как и члены Рабочей партии, с которыми я был тесно связан во время моей карьеры в IV Думе.

К 10 часам 2 марта Временное правительство было окончательно сформировано.

К вечеру 2 марта был обнародован манифест Временного правительства. Временное правительство стало до созыва Учредительного собрания единственной суверенной властью в стране, и все последующие изменения и назначения во Временном правительстве производились путем кооптации, причем Временное правительство само избирало новых министров.

Утром 2 марта Милюков в речи перед толпой в Екатерининском зале по поводу состава Временного правительства заявил, что регентом будет великий князь Михаил Александрович и что мы решили установить в России конституционную монархию. В то же самое утро и почти в тот же час император Николай II в Пскове составлял манифест о назначении нового правительства. И декларация Милюкова, и царский манифест были совершенно бесполезны при данных обстоятельствах. Государь, однако, вскоре понял, что о смене кабинета речь уже не идет, и к вечеру того же дня, до приезда думской делегации, посланной с требованием его отречения, решил отречься за себя и за своего сына. Милюков же, вопреки железной логике событий, снова и снова, до последнего момента, утверждал, что можно и нужно установить регентство при великом князе Михаиле.

Заявление Милюкова вызвало гнев всех демократических элементов Таврического дворца. Исполнительный комитет поспешно созвал специальное заседание, на котором я был подвергнут враждебному перекрестному допросу. Я отказался втягиваться в спор и просто ответил:

— Да, такой план был, но он никогда не будет осуществлен. Это невозможно и нет причин для беспокойства. Со мной не советовались по поводу регентства, и я не принимал участия в его обсуждении. В крайнем случае я могу попросить правительство сделать выбор между отказом от этого плана и принятием моей отставки.

Этот вопрос о регентстве меня нисколько не беспокоил, но мне было трудно передать свою уверенность другим.

Исполнительный комитет предпринял собственные меры против проекта регентства. Оно хотело послать в Псков свою делегацию вместе с Гучковым и Шульгиным, которые уезжали в этот день, или, если это не удастся, помешать поезду наших делегатов. Но все получилось в итоге.

Делегация Временного комитета Думы в составе Гучкова и депутата-консерватора Шульгина выехала в Псков около 16 часов дня, чтобы потребовать отречения царя. По прибытии они обнаружили, что все уже улажено и вопреки их ожиданиям. Царь отрекся от престола не только за себя, но и за сына, назвав своим преемником своего брата Михаила Александровича. В то же время Николай назначил великого князя Николая Николаевича (занявшего этот пост в начале войны) своим преемником на посту главнокомандующего русскими армиями.