Катастрофа отменяется

Однажды радиостанция этого разведчика замолчала. Сибирцев трое суток не ложился спать, ожидая позывных, но их не было. Масленников, вызвав майора на очередное собеседование, взглянул на него и отослал спать.

Однако майор пошел не домой, а к радистам. Всю ночь он провел в аппаратной, надеясь на чудо — вдруг 2-Зет заговорит в неурочное время.

Но волна была мертва, хотя один из аппаратов был все время настроен на нее. Утром в аппаратную зашел Масленников, увидел Сибирцева и отругал за невыполнение приказания. Однако даже в гневном голосе подполковника Сибирцев неожиданно уловил сочувствие.

Следующие три дня Сибирцев самозабвенно работал. Подполковник почти не встречался с ним. От него приходил ординарец, забирал данные и исчезал.

Однажды утром ординарец перехватил Сибирцева у входа в штаб и пригласил к подполковнику. Сибирцев вдруг почувствовал, как у него ослабли ноги. Он прислонился к косяку двери, постоял немного и последовал за солдатом.

Когда он вошел в кабинет, Масленников молча протянул ему расшифрованную сводку из квадрата 39Г. Этим шифром обозначался район города Дойчбурга, находившегося далеко в тылу немецкой оборонительной линии. Район этот неизменно интересовал штаб, но до сих пор, кроме сводок авиаразведки, никаких данных оттуда не поступало.

Еще не дочитав сводку, Сибирцев взглянул на позывные разведчика. 2-Зет! Сибирцев покачнулся и, забыв спросить разрешения у подполковника, косо сел в кресло. Масленников нахмурил кустистые брови, но промолчал. И это молчание почему-то еще больше утвердило предположение Сибирцева, что в его руках шифровка Марины. Она жива.

— Немедленно проанализируйте данные! — строго приказал Масленников. Но даже за этой строгостью Сибирцев почувствовал искреннюю радость.

Он бросился к себе. Снова и снова перечитывал слова сводки и видел за ними опасности, страдания, полные тревог дни и ночи. Видел лицо Марины. Теперь он знал, что она жива и здорова.

Позже Сибирцев понял, как много значило для него это незримое присутствие жены в те дни, когда он делал первые шаги на новом своем поприще.

Подполковник доложил начальнику штаба, что майор Сибирцев подходит для работы в отделе, и вечером, когда другие сотрудники уже ушли отдыхать перед напряженными часами ночного дежурства, Масленников вызвал к себе Георгия.

Вот когда Сибирцев выяснил, что такое таинственное обещание Масленникова. Это было что-то вроде посвящения в главную суть работы.

Подполковник осторожно открыл тяжелый сейф, стоявший за его спиной и всегда скрытый портьерой, достал карту восточной Германии с нанесенной обстановкой и разложил на столе. Едва взглянув на карту, Сибирцев уже не мог оторвать от нее взгляда. Он отчетливо понял, что, если бы гитлеровцы знали о существовании такой карты, они не пожалели бы дивизии, лишь бы уничтожить ее. Трудами и жизнями многих людей были добыты те сведения, которые занес на карту подполковник Масленников. Штрихи красного карандаша на зеленых равнинах даже без усилия воображения могли быть сочтены за капли крови погибших разведчиков, потому что многие из них не вернулись обратно, и только эти данные остались как памятник их мужеству. Но у тех, кто уцелел, было великое упорство, заставлявшее их вновь и вновь идти туда, уточняя то, чего не успели узнать погибшие товарищи.

На карту были нанесены пограничные укрепления третьи и четвертые пояса оборонительных и опорных сооружений врага, его резервы, рокадные и подъездные дороги с их мостовыми сооружениями, дамбами по берегам рек, шлюзами на каналах, указаны данные о пропускной способности мостов и шлюзов, минные поля, прикрывавшие подступы к населенным пунктам, сведения о количестве оборонительных сооружений в хуторах, местечках и городах.

Сибирцев молча смотрел на эту карту и думал о тех людях, что прошли сквозь огонь для того, чтобы добыть необходимые сведения и помочь уничтожить врага. Он понял Марину. Разве сам он не пошел бы на этот подвиг?

Масленников искоса взглянул на Сибирцева, затем медленно свернул карту и спрятал в сейф.

— Садитесь, майор, — сказал он. — Поговорим…

Сибирцев сел напротив подполковника, спросил разрешения закурить.

За окном была темная осенняя ночь. Где-то рядом работала временная электростанция, лампа в кабинете помаргивала от неравномерной подачи тока. Масленников устало откинулся на стул, провел по лицу рукой, сказал: