Катастрофа. Том I

— Я не сомневаюсь, генерал, — возразил он, — в вашем военном гении. Вы легко могли бы справиться с полчищами врагов, даже если б они состояли из дьяволов; но зоотавры хуже всяких дьяволов, и наша человеческая стратегия против них бессильна.

Военная комиссия включала до двадцати специалистов различных национальностей, главным образом из среды военных инженеров. Центральными фигурами в ней, кроме самого генерала Болье, были: комендант Парижа генерал Пардье, бравый вояка с аршинными усами и молодецкой выправкой; английский военный инженер Гленсбури, сухой, суровый, всегда говоривший и даже мысливший цифрами; известный знаток артиллерийского дела профессор Потсдамской военной академии Альбрехт Эдельштейн, про которого говорили, что он даже во сне обстреливает неприятельские крепости; наконец, испанский генерал Гонзалес Диего, инженер по образованию, необычайно любезный, вечно кланявшийся и улыбавшийся, что, однако, не помешало ему, при подавлении последнего революционного восстания в Барселоне, проявить неслыханную жестокость.

Обе комиссии, военная и подземная, как ее называли, работали в Париже, — первая в Венсеннском форте, вторая в новой Архитектурной академии, находившейся в Люксембургском саду.

Особенно много надежд возлагала улица на военную комиссию. Газеты то и дело печатали сенсационные заметки о ходе ее работ, доводя любопытство толпы до крайнего напряжения. Циркулировали самые дикие, фантастические слухи.

— По распоряжению комиссии изготовлено десять тысяч бомб огромной силы, начиненных чумными и холерными бациллами, — авторитетным тоном сообщал у стойки дешевого кабачка какой-нибудь осведомленный человек.

— Ну, знаете, я на эти ваши бомбы не очень надеюсь! — возражал один из собутыльников. — Зоотавры такие толстокожие, что никакими бациллами их не проберешь. А вот электрические разряды — это почище будет! Комиссия решила обстреливать их особыми разрядами в пять миллионов вольт.

— Пять миллионов вольт! — недоверчиво переспрашивали слушатели.

— Да-с, милостивые государи, в пять миллионов вольт! Ни одним больше, ни одним меньше. Я собственными ушами слышал это от секретаря комиссии, у которого я не дальше как вчера натирал полы.

— Странно, что в газетах об этом ничего нет, — продолжали сомневаться слушатели.

Полотер хитро усмехнулся.

— Комиссия и на пушечный выстрел не подпускает к себе газетчиков, потому что они все перевирают и только зря народ будоражат. Больше скажу: будь это напечатано в газетах, я бы первый сказал, что это вздор.

Нетерпение толпы росло с каждым днем. Каждый новый налет зоотавров с страшной силой бил по нервам ее, доводил ее до отчаяния, заставлял цепляться за самые вздорные слухи. Тысячи людей забросили свои занятия и целыми днями толпились у Венсеннского форта в страстном желании услышать что-нибудь, что подавало бы хоть смутную надежду на избавления от грозной напасти.

В своем нетерпении толпа иногда устраивала перед занимаемым комиссией зданием настоящие демонстрации.

— Генерал Болье! Пусть выйдет к нам генерал Болье! Долой комиссию! Она только нас морочит! — слышались неистовые крики.

А когда генерал Болье показывался на балконе, толпа, за минуту перед тем озлобленная, буйная, неукротимая, встречала его приветственными криками и аплодисментами.

— Да здравствует генерал Болье!

Генерал поднимал руку, и толпа затихала.

— Господа! — громким голосом человека, привыкшего командовать, бросал он вниз, в тысячи жадно слушавших его ушей. — Работы комиссии близятся к концу, но вы не должны мешать ей. Поверьте, что мы не нуждаемся в подхлестывании. Это только тормозит дело. Идите по домам и верьте, что мы сделаем все, что в наших силах.

— А скоро это будет? — любопытствовал кто-либо из толпы.

— Тем скорее, чем меньше вы нам будете мешать! — отвечал генерал.

Толпа нехотя расходилась, а на другой день приходили новые, измученные пережитыми ужасами люди, и снова бастионы Венсеннского форта оглашались нетерпеливыми криками:

— Генерала Болье! Пусть выйдет к нам генерал Болье!

Наконец, недели через две после начала работ комиссии, по городу с раннего утра распространились упорные слухи, что все приготовления ее закончены и что в ту же ночь на зоотавров будет произведено решительное нападение.

Скоро слухи эти нашли подтверждение в опубликованном газетами официальном, исходившем от военной комиссии и подписанном генералом Болье, сообщении.

Оно было составлено в форме обращения к населению.

«Парижане! — говорилось в нем. — Военная комиссия, которой поручено было выработать наиболее действительные методы борьбы с зоотаврами, закончила свои труды. Против них будут пущены в ход все имеющиеся в нашем распоряжении военно-технические средства. Комиссия надеется на успех, но ручаться ни за что нельзя, так как природа зоотавров продолжает оставаться для нас тайной.