Катастрофическая История о Тебе и обо Мне (ЛП)

Он кивнул мне, подбадривая.

— Не торопись. Я буду ждать тебя здесь.

— Нет, — произнесла я. — Идем со мной.

Мы поднялись по ступеням, наконец, остановившись у входной двери. Это было странно. Я столько раз стучалась в нее, что уже даже не знала, чего ожидать. Я сделала глубокий вдох и медленно потянулась к двери. На этот раз, металлическая ручка повернулась с первой попытки.

Дом был тих. Стояло раннее утро. Мы прошли через гостиную и поднялись по ступеням на второй этаж, где я увидела открытую дверь в родительской спальне. Я осторожно заглянула и увидела три пары ног (четыре, если взять во внимание Хамлофа), торчащих из-под кремового одеяла, под которое я забиралась миллион раз. Но я прослезилась, когда увидела всех их вот так вместе.

Мама.

Джек.

И папа.

— Он здесь, — прошептала я. — Он там, где ему и полагается быть.

Мое желание исполнилось. А это главное.

Я наклонилась и поцеловала его в щеку, затем прошла к маминой стороне кровати.

Ох, Мама.

Она была такой красивой, и как всегда уснула в очках. Я сосредоточила свою энергию и аккуратно сняла их, не издав при этом ни звука. Она шевельнулась, пока я клала их на место у прикроватного столика, но все же не отпустила Джека, которого обнимала во сне, а он свернулся калачиком в пижаме с Бэтменом, которую я подарила ему на Рождество. Он стал уже совсем большой, пижама стала ему коротковатой. Я сразу вспомнила Алису из Страны Чудес, которая съела гриб и выросла.

По какой-то причине, я не могла не почувствовать облегчение, зная, что мой брат меня не забудет. Даже когда он станет совсем взрослым, заведет семью, у него все равно сохранятся воспоминания об этой пижаме. (Но на всякий случай, я сделала мысленную пометку организовать анонимную почтовую доставку на Рождество.)

Я протянула руку и погладила Хамлофа.

— Хороший мальчик. — Его уши дернулись, и он перекатился животом кверху, продолжая похрапывать. Надеюсь, ему снилась я.

На мгновение, наблюдая, как поднимается и опадает его грудная клетка, меня охватило ощущение покоя. В каком-то смысле, мне удалось переписать историю моей семьи. Я умерла, но Папе удалось найти другой способ, чтобы справиться с горем. И этот способ не предполагал другую женщину.

С ними все будет хорошо. С нами все будет хорошо.

— Держи. — Патрик протянул мне мой кулон, такой же сияющий, как и в первый день покупки, не смотря на все, через что ему пришлось пройти. — Почему бы тебе не оставить его им?

Внезапно, я ощутила замешательство. Я пожертвовала кулоном, чтобы он смог стать свободным… чтобы Патрик смог двигаться дальше. Неужели он хочет отдать его?

— Но он твой, — сказала я. — Я отдала его тебе.

— Он мне не нужен. — Он накрыл сердце своей рукой. — Теперь у меня есть настоящее. А это гораздо лучше.

Я покраснела в восьмидесятый раз и провела пальцем по золотому сердцу. Идеально теплое. Идеально гладкое. Я нежно поцеловала его и положила на родительский комод, рядом с фотографией семьи. У меня было ощущение, что они будут знать, что это от меня.

Прежде, чем я повернулась, чтобы уйти, что-то привлекло мое внимание. Фотография в черно-белой рамке, которой по моему разумению, я никогда не видела прежде. Я наклонилась, чтобы получше ее разглядеть.

Секундочку. Ведь это невозможно. Так?

Из-под стекла мне улыбались Эмма, Сейди и Тесса: все в красивых платьях под миллионом сияющих праздничных огней. Над ними самодельный баннер (украшенный миллионом разновидностей сыра) прямо через всю комнату.

ПСШ + ВЫПУСКНОЙ БАЛ 2011

В ПАМЯТЬ О БРИ ИГАН.

(МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ, БРИ!!!!)

— БО. ЖЕ. МОЙ. — Я повернулась к Патрику. — Кажется…, кажется, мои друзья устроили мне сырный выпускной. — Наши глаза встретились и через секунду мы разразились истеричным смехом. Без сомнения, это была самая необычная вечеринка в мою честь.

Патрик, наконец, перевел дыхание и показал на рамку с фото.

— Так, кто же этот счастливчик?

— Кто? — спросила я, до сих пор хихикая. — Какой еще счастливчик? — Я снова пригляделась.

— На заднем плане. — Я пару раз ущипнула себя, чтобы удостовериться, что не сплю в старой кабинке за столиком в «Куске». Но нет, щипки были болезненные. Я не брежу. По-прежнему в комнате своих родителей, и определенно всматриваюсь в самую лучшую фотографию всех времен и народов. И по какой же причине она лучшая, спросите вы? Потому что на ней, позади моих подруг, с самой очаровательной улыбкой, стоял Джейкоб.

Я была ошарашена. Как я упустила его из виду? Смокинг, поняла я. Он был одет в смокинг. Глаза наполнились отчаянными счастливыми слезами.

— Какой сейчас день? Что за месяц?!

Патрик бросил торопливый взгляд на Папины электронные часы на прикроватном столике.

— Июнь. Двенадцатое июня.

12 Июня. 12 Июня. 12 ИЮНЯ.

Я снова посмотрела на фото, чтобы убедиться, что у меня нет галлюцинаций.

— Это он, — прошептала я. — Это, правда, он.