Категории и законы марксистско-ленинской диалектики и язык

Уже в силу указанных особенностей, явлений слишком частых и очевидных, чтобы они могли остаться незамеченными, вопрос о выражении образного познания языковыми средствами представляет собой проблему как для философов, так и для лингвистов и литературоведов. Определенный скептицизм здесь проявляется в противопоставлении «язык слов – язык образов», в суждениях о том, что «образ доязычен и надъязычен». Последнее имеет смысл в тех случаях, когда образ связывается со ступеньками чувственного познания или же когда образ предстает во всей своей целостности и нерасчлененности, требующей расшифровки и «перевода» на естественный язык. В целом, вопрос о языковых средствах выражения образного познания, как уже отмечалось, входит составной частью в глобальную проблему взаимоотношения языка, мышления и познания и требует отдельного рассмотрения. В соответствии с задачами данного обзора отметим лишь некоторые положения, ориентирующие, как представляется, в понимании языковой образности.

Отправным моментом здесь, очевидно, следует признать взаимосвязь чувственного и рационального познания. В.З. Панфилов пишет, что

«…процессы чувственного и абстрактного, обобщенного познания происходят в постоянном взаимодействии друг с другом» (27, с. 56).

Б.А. Серебренников подчеркивает, что абсолютно резких граней между чувственным и абстрактным нет, и словесное мышление дополняется другими типами мышления (29). В работе Л.В. Уварова отмечается, что

«…звуковая речь… не вытесняет чувственных образов, но вовлекает их в сферу новых отношений и обогащает новыми функциями» (36, с. 109).

Важность взаимосвязи чувственного и рационального продиктована тем, что именно на чувственной ступени формами познания являются конкретно-чувственные образы, язык же выступает как необходимое средство осуществления абстрактного, обобщенного человеческого мышления и познания. Разъясняя характер этой взаимосвязи, В.З. Панфилов считает, что в языке в той или иной мере фиксируются результаты предшествующих этапов познания действительности (в значениях слов, в его грамматических категориях и т.п.). В связи с этим высказывается интересная точка зрения о существовании своего рода «языковой апперцепции», проявляющейся в том, что предшествующий уровень познания действительности, зафиксированный в языке, не может не оказывать известного влияния на последующие этапы познавательной деятельности человека. Проводится глубокая аналогия между той активной ролью, которая принадлежит языку в процессе абстрактного, обобщенного познания, и апперцепцией в процессе чувственного познания объективной действительности. В то же время подчеркивается, что ассоциации между чувственно-наглядными образами и материальной стороной языковых единиц лишь возможны, но не обязательны (27, с. 29, 49 и др.).

Раскрывая эту связь более конкретно, А.А. Уфимцева отмечает, что предметные имена, особенно референтные, включают в свое номинативное содержание не только понятия, но и элементы чувственной ступени познания: зрительного, слухового и пространственного представления вещей и предметов (37, с. 16).

Существенной оказывается и та особая роль, которую язык играет в процессе человеческого познания, в отражении объективной действительности. С одной стороны, в языке в той или иной степени фиксируются результаты человеческого познания, с другой – язык оказывает известное влияние на мышление и познавательную деятельность человека (27, с. 2, 29 и др.).

Активная роль языка особенно отчетливо проявляется в художественной литературе, как виде творческого освоения действительности. В.В. Виноградов подчеркивал, что слово – это не только проводник образной мысли, но и средство формирования (художественного) образа (11, с. 116). Формированию лингвистического аспекта изучения словесно-художественного образа способствовал ряд факторов. При том, что язык образов – это изначальный язык едва ли не всякого творчества, именно в художественной литературе мы имеем дело со словесными образами, т.е. с образами, созданными с помощью языковых средств. Предпосылкой успешных исследований здесь должно быть четкое представление о задачах и возможностях двух подходов к художественному тексту – лингвистического и литературоведческого, границы которых очерчены Г.В. Степановым (32).