Категории и законы марксистско-ленинской диалектики и язык

Исследование сущности языкового значения как результата специфического отражения в мышлении (и в языке) объективного мира связано с изучением природы отражаемых объектов, их систематизации как отраженных фактов (классов предметов, свойств, отношений), природы и существа самого отражения как феномена мышления, сознания, языка, а также способов существования и механизмов функционирования значения (33, с. 34 и сл.).

Марксистско-ленинская философия исходит из того, что материя, природа, бытие существуют независимо от сознания, что материя первична, а сознание вторично, являясь продуктом развития материи и отражения объективного мира. С диалектико-материалистической точки зрения объективный мир и его закономерности познаваемы; знания о законах материального мира, проверенные практикой, являются достоверными и имеют объективный характер. Как справедливо отмечалось в марксистской литературе по языкознанию,

«один из аспектов материалистического решения основного философского вопроса о первичности материального и вторичности идеального состоит в том, что идеальное, будучи продуктом мозга как формы высокоорганизованной материи, вместе с тем является результатом отражения вне и независимо от человека существующей действительности и в этом смысле также вторично по отношению к ней. Это положение имеет силу и в отношении той формы идеального, которую представляет собой идеальная сторона языковых единиц. Вторичность этой формы идеального состоит также и в том, что она есть результат отражения (разрядка наша. – А.К.) действительности, и, следовательно, не может не быть подобной этой действительности» (37, с. 79).

Неполное, непрямое соответствие значения обозначаемому «предмету» порождает разнообразные и часто несовпадающие, противоречивые суждения среди лингвистов по поводу этого факта.

В одних случаях (что особенно характерно для представителей крайнего структурализма – Соссюр, дескриптивная лингвистика, валентная семантика, контекстная семантика и т.п.) исследователи стараются всячески отмежеваться от всякой экстралингвистической обусловленности языковой семантики, а иногда и вообще элиминировать «семантические факторы в описании языка» (Л. Блумфильд, дескриптивная лингвистика, первые варианты трансформационной грамматики и т.п.).

С прямо противоположных исходных позиций подходили к значению представители направления, известного в семантике под названием «слова и вещи», а также семасиологии, отождествляющие значение слова с его референтом или приравнивающие значение слова к понятию (32; 45 и др.), исследователи, разрабатывающие теорию референции (34). Критикуя чисто формальные приемы описания языка, авторы видят истоки и причины такого подхода в принципиальной нечеткости, диффузности семантической сферы языка, что обусловливает стремление обнаружить внешне выраженные, формально фиксированные различия, за которыми стоят различия смысловые. Следствием такого подхода является отрицание какой-либо значимости логико-интуитивных приемов и интроспекции в исследовании языкового содержания.

Известно, что мысль испытывает возрастающие трудности на пути от конкретного к абстрактному (и от абстрактного к конкретному), от частного к общему все более высокого порядка, от понятия о вещах к понятиям о признаках (свойствах и отношениях). Ее четкость на этом пути в общем затемняется, а границы понятия (объем) как бы размазываются. Соответственно, имена вещей обнаруживают, как правило, более четкий семантический состав, чем имена признаков. Именно известной аморфностью, текучестью логико-предметного содержания или признаков объясняется то обстоятельство, что при изучении семантики глаголов и прилагательных исследование их референциально-содержательной стороны иногда подменяется анализом их валентностно-дистрибутивных и дифференциальных характеристик. Возможности подобного анализа несомненно необходимо использовать, если мы хотим получить как можно более полное и всестороннее представление о языковом содержании.