Категории русской средневековой культуры

В книге Иова ставится вопрос: рудокоп находит сокровища в земле, но где же «мудрость обретается», где «место разуму»? Ответ выражен предельно ясно: «...страх Господень есть истинная премудрость, и удаление от зла — разум» (Иов. 28. 28). «Начало мудрости — страх Господень; разум верный у всех, исполняющих заповеди Его» (Пс. 110. 10). К верности в исполнении заповедей, составляющих Истину (или в понимании людей того времени «веру христианскую»), ведет человека «разум духовный». Иначе говоря, «разум верный» — само знание заповедей Божьих и следование им во спасение души («...то уразумеешь страх Господень и найдешь познание о Боге. Ибо Господь дает мудрость; из уст Его — знание и разум; Он сохраняет для праведных спасение; Он — щит для ходящих непорочно...» (Притч. 2. 5-7). В Книге Притчей Соломоновых находим: «Страх Господень — ненавидеть зло, гордость и высокомерие и злой путь и коварные уста я ненавижу. У меня совет и правда; я разум, у меня сила» (Притч. 8. 13-14). Без страха Божьего не может быть спасения личности на Страшном Суде: «Страх Господень — слава и честь, и веселие и венец радости. Страх Господень усладит сердце и даст веселие и радость и долгоденствие. Боящемуся Господа благо будет напоследок, и в день смерти своей он получит благословение. Страх Господень — дар от Господа и поставляет на стезях любви. Любовь к Господу — славная премудрость, и кому благоволит Он, разделяет ее по Своему усмотрению. Начало премудрости — бояться Бога, и с верными она образуется вместе во чреве. Среди людей она утвердила себе вечное основание и семени их вверится. Полнота премудрости — бояться Господа; она напояет их от плодов своих: весь дом их она наполнит всем, чего желают; и кладовые их — произведениями своими. Венец премудрости — страх Господень, произращающий мир и невредимое здравие; но то и другое — дары Бога, Который распространяет славу любящих Его. Он видел ее и измерил, пролил как дождь ведение и разумное знание и возвысил славу обладающих ею. Корень премудрости — бояться Господа, а ветви ее — долгоденствие. Страх Господень отгоняет грехи; не имеющий же страха не может оправдаться (Сир. 1. 11-21)». «Страх Господень» в тексте Священного Писания — образ многомерный, обладающий своим лексико-семантическим полем. Его контуры определяются таким синонимическим рядом: страх Божий — это само «начало премудрости», ее «полнота» и «венец».

Девятая строка:

«Страх Божий начяло добродетели».

Страх Божий — важнейший компонент в смысловых структурах русского средневековья. Характерно, что в тексте «Домостроя», воплотившем в себе наиболее актуальные значения общественного сознания, постоянно твердится, что страху Божьему надо «учить», и такая учеба ведет к добродетелям: «...да наказав примолви и жалуи и люби ея тако же и детеи и домочатцов своих учи страху Божию и всяким добрым делом понеже тебе о них ответ дати в день Страшного Суда аще по нашему наказанию и по сему писанию учнете жити велию благодать от Бога обрящете и жизнь вечную наследите...»[481]. Мотив учебы особенно интересен, если иметь в виду, что второй частью «Лаодикийского послания» были буквы алфавита и их символические смыслы. В главе 22-й «Каковы люди дерьжать и как о них промышлять во всяком учении, и в божественных заповедеи, и в домовом строении» раскрывается связь между страхом Божиим, разумом, добродетелью и ответственностью, которую понесет каждый пред Христом в Его Второе Пришествие: «А людеи у собя добрых дворовых держати чтобы были рукодельны кто чему достоин и какому рукоделию учен, не вор бы не бражник не зерьщик, не тать не разбоиник, не блудник не чародеи, не кормчит, не оманьщик, всякои бы человек у доброго государя научен страху Божию, и вежьству и смиренью и всяким добродетелем...»[482]. Как видим, страх Божий предшествует в учебе «вежьству», добродетелям, — его первопричинность в воспитании христианской личности постоянно подчеркивается составителем «Домостроя», который отдает себе отчет в том, что разум человеческий, или дух, дан человеку для правильного выбора между добром и злом, между Богом и дьяволом.

Десятая строка логично завершает строку предыдущую:

«Сим вооружается душа».

Душа — и в первом слове послания, и в последнем. Она — самовластна, но мы знаем теперь, чем она «вооружается» (или — «съоружается»). Ее самовластие в самом деле ограждено. Общее и частное сплетено в единую ткань. Биография Павла — лишь частный случай всеобщей драмы человеческого существования.