Категории русской средневековой культуры

Согласно «Откровению» Мефодия Патарского, родится антихрист в Хоразине, вскормлен будет в Вифсаиде, а воспитан в Капернауме. По другим сведениям, он придет из Вавилона. Он будет во всем подобен Христу: «От колена Иудова раждается Христос, сице от колена Данова родится антихрист... По въсему бо уподобитися хощет льстец Сыноу Божию; львь Христос, львь и антихрист, явися Христос агнец, и тъ явится яко агнец, в нятр сыи волк, обрезан Спас в мире был, тъ подбне обрезань будет, посла Христос апостолы в вся языкы и тъ подобне послет лъжныя апостолы, съвъкупи растояеныя овця Спас, и тъ подобне съберет расточенныя люди, даст Господь знамение иже в него верующим чьстныи крест, и тъ подобне даст свое знамение, в образе человечи явися Господь, и тъ подбне в образе человечи изыдет...»[660]

В. Истрин опубликовал в свое время замечательно интересное апокрифическое сказание об антихристе в списке XVI в. Называется оно: «От книги глаголемыя Тефологии сие совокупление вкратце избрано о антихристе»[661]. В этом сказании — символический портрет антихриста: описывается его внешний вид и даются пояснения. Обратимся к тексту этого весьма ценного источника: «Дан будет змии колубер на пути кераст на стези хапаяи пяту коньску, да падет всадник его вспять. Сия словеса протолкована в книге глаголемои совокупление тефологии сице. Оудобне уподобляя антихриста змию глаголемому керасту, понеже тои змии сицево естество имать, еже стрежеть яздящи людии, и имать четыре роги яко овни, единем же рогом уязвляетъ животна и человека, другими же роги творит иныя пакости ихже много написовати. Такожде уподобляет антихриста змию колыберу сего ради, понеже тои любит от урожения быть под сению — сего антихриста дела попущения такоже всюду по темнете и по неправде прострутся». Четыре рога — символ четырех путей, дорог, на которых путника ждет опасность; это образ вездесущности последнего зла: «И якоже змии кераст своими четырми роги пакости творит, тако и антихрист пакости начнет творити на четырех путех. Призовет и губит люди четырми чинми — добрым учением вещанием и многими великими знамении и дары и великим богатеством, четвертое же великими муками яже возложит на нехотящая ему веровати...»[662]

Основанием символико-геральдического образа послужил вид некоторых реальных змей: аспид, к семейству которого относят (и, возможно, относили в древности) кобру, явно обладал большой головой, а кераст (Vipera cerastas) — двумя рожками[663]. Нас не должно смущать то обстоятельство, что в сказании упомянуто четыре рога: символическое значение их соотносилось, как уже упоминалось, с обозначенной еще в библейском предании функцией змея подстерегать людей. Акцент усилен на производимом зле, а не на реальной форме того змея, которого обозначили керастом[664].

Как отметила О.В. Белова, «связь науки средневековья с богословием определила характер значительной части произведений, отразивших воззрения славянских книжников на природу и представителей животного мира. Эта область мироздания рассматривалась прежде всего в связи с идеей Божественного творения и соответственно подвергалась символическому истолкованию. Целью символико-толковательных сочинений о природе было не столько дать исчерпывающие сведения о природных объектах, сколько истолковать их свойства в приложении к церковному учению или к нравственной стороне человеческой жизни»[665].

Средневековые люди наделяли животных мифологическими чертами и верили в их сущую подлинность. В природе животных они видели природу души, а потому создавали свой особый — символический мир живого и сущего. В основу толкований животных была положена мысль, высказанная в «Физиологе», что «двояко каждое творение, хотя бы в нем предполагали зло, но и добро обретается». Лев, воскрешающий мертвых львят, означает Воскресение Христа, но образ льва выражает идею земной власти; страус, забывающий свои яйца в песке — образ губительной безответственности, но в то же время — идеальное воплощение созерцательного одиночества в пустыне; ночная птица сова — символ духовной слепоты, а также дух созерцания; змея — воплощенное зло и одновременно символ мудрости[666]. Аспид в древнерусской культуре мог олицетворять собой не только антихриста, но и распятого Христа[667].

Аспид