Катенька

Мы с моими коллегами-преподавателями стали готовить артистов, которым должно быть подвластно решительно всё. В первую очередь речь шла о мюзикле, жанре до сих пор не слишком успешном на российской сцене, но крайне востребованном. Многочисленные неудачные постановки ещё ни о чём не говорят. У меня нет сомнений, что удачи придут, и этот, пожалуй, самый популярный жанр театрального искусства на Западе приживётся в России. Тем более что и успехи уже имеют место быть, хотя провалов гораздо больше.

Опыт подготовки артистов ещё в Российской империи совсем не противоречит тому, что делаем мы. Изначально в императорских училищах всех обучали параллельно и оперному, и драматическому искусству, а уж затем они разделялись по жанрам, а самые талантливые порой и не разделялись. Да и отцы нынешнего актёрского образования Станиславский и Немирович-Данченко занимались с равным успехом и вокалистами, и драматическими артистами. Ярко выраженная немузыкальность драматических исполнителей и зачастую полное отсутствие актёрских навыков у артистов музыкальных жанров возникли позже и мне не совсем понятно почему. Скорей всего, это оказалось результатом бесчисленных постановлений партии и правительства «О мерах по дальнейшему…», да и физического истребления великих режиссёров.

Со временем у меня выкристаллизовался и способ обучения ребят ремеслу. Понятно, что ни я, ни мои малочисленные педагоги не можем научить всему спектру сценического существования, всем школам и методам, выработанным театром на протяжении тысячелетий. Поэтому после первых семестров, мало отличных от привычной схемы обучения существованию в условиях классического реалистического театра, тому, что привнёс в мир Константин Сергеевич Станиславский, мы приглашаем педагогов разных школ, исповедующих различные взгляды на современный театр, проводить мастер-классы. Студенты должны уже в юном возрасте ощутить на себе кардинально различные системы преподавания, всё многообразие пониманий текущего театрального процесса, порой диаметрально противоположных, и выбрать для себя наиболее близкое именно их миропониманию, актёрской природе, склонностям. Считаю подобный метод принципиально важным, а скорей всего, единственно возможным сегодня. И даже если молодой человек ещё не осознаёт, что ему ближе, то сам факт возникшего умения уже весьма положителен, это поможет ему в поиске своего пути в искусстве. Мы ведь не можем спрогнозировать, как сложится их актёрская жизнь, да и куда двинется российский театр тоже до конца не знает никто. Наша задача максимально профессионально оснастить своих студентов, привить им вкус к настоящему искусству. В остальном — мы бессильны. Но ежели нам удастся решить эту задачу, то можно считать нашу миссию выполненной вполне успешно.

Всё же дальнейшее в их руках, либо руках Божьих.

Я надорвался

Как-то так незаметно, без всяческих плохих предчувствий наступил 2008 год. Государство в очередной раз оценило мои усилия на культурной ниве. Мне присвоили звание народного артиста Российской Федерации. И я опять вынужден был согласиться с тем, что на звания гораздо легче не обращать никакого внимания, когда они есть. Моя занятость достигла пика. Кроме многочисленных антреприз и преподавания я согласился на огромный проект в компании «Амедиа». В эфире он назывался «Гуманоиды в Королёве». Это была русская версия популярнейшего американского сериала «Третья планета от Солнца», много сезонов с огромных успехом шедшего в США и других странах. Как вы понимаете, третьей планетой является наша Земля. Согласился я только потому, что моей партнёршей должна была стать Татьяна Васильева, а одну из ролей играл один из моих любимых учеников Серёжа Мелконян.

У нас с Таней были большие сомнения, браться ли за эту работу. С одной стороны, было вполне интересно сыграть нечто сюрреалистическое, чем-то близкое абсурдистской драматургии. С другой, такая полуфантастика практически никогда не приживалась в российской культуре, была чем-то инородным, не близким. Для меня всегда оставалось загадкой, почему латиноамериканские страдания рабынь, их господ, неких донов Педро и Изаур прекрасно ассоциируются российским зрителем со своей жизнью, а вполне узнаваемые истории о гораздо более близких нам жителях Запада, но рассказанные с юмором, сарказмом, всегда ощущаются чужими. Ответа я не нашёл до сих пор, но это в конце концов не моя работа. Моя задача быть убедительным в предлагаемых обстоятельствах. Теоретизировать должны другие, специально обученные этому ремеслу люди, либо продюсеры, вкладывающие собственные деньги и рискующие ими.