Катер связи

Пусть хлеб вчерашних истин черстй!

Пусть, оптимизмом брызжа, перья

внедряют яростно безверье!..

Им помогать? На кой нам черт!

Давайте верить им назло.

Как надо верить, им покажем

и этой верою докажем,

что крупно им не повезло.

Всегда снедаем страхом тот,

кто весь во власти лицемерья,

уж ни во что давно не веря,

о правоверности поет.

Душа его темным-темна.

Когда он веру в ком-то видит,

ее старается он выбить,

в ней смерть его затаена.

И, ежась внутренне тайком,

грозя принять крутые меры,

в уже облезшей маске веры

грозит безверье кулаком.

НА ТАНЦПЛОЩАДКЕ

На танцплощадке станции Клязьма,

именуемой «пятачком»,

танцует девочка высокого класса

с подобающим пиджачком.

Что мне делать с этим парнишкой,

с его модной прической парижской,

с его лбом без присутствия лба,

с его песенкой «Али-баба»?

Что мне делать с этой девчонкой,

с ее узкой,

приклеенной челкой?

Что скажу?

Назову их «стилягами»?

Или просто сравню их с телятами?

Или,

полный презренья усталого,

поясню:

«Пережитки старого...»

А парень ходит и в ус не дует

и ногами о времени думает.

13**

199

Не пойму,

не пойму я многого

и смотрю в щемящей тоске,

как танцуют пережитки нового

возле Клязьмы на «пятачке».

злость

Мне говорят,

качая головой:

«Ты подобрел бы...

Ты какой-то злой...

Я добрый был.

Недолго это было.

Меня ломала жизнь

и в зубы била.

Я жил

подобно глупому щенку.

Ударят —

вновь я подставлял щеку.

Хвост благодушья,

чтоб злей я был,

одним ударом

кто-то отрубил!

И я вам расскажу сейчас о злости,

о злости той, с которой ходят в гости,

и разговоры чинные ведут,

и щипчиками сахар в чай кладут.

Когда вы предлагаете мне чаю,

я не скучаю —

я вас изучаю,

201

из блюдечка я чай смиренно пью

и, когти пряча,

руку подаю...

И я вам расскажу еще о злости...

Когда перед собраньем шепчут:

«Бросьте..

Вы молодой,

и лучше вы пишите,

а в драку лезть покамест не спешите», —

то я не уступаю ни черта!

Быть злым к неправде — это доброта.

Предупреждаю вас:

я не излился.

И знайте —

я надолго разозлился.

И нету во мне робости былой.

И —

интересно жить,

когда ты злой!

НЕЖНОСТЬ

Где и когда это сделалось модным:

«Живым — равнодушье,

внимание — мертвым»

Люди сутулятся,

выпивают.

Люди один за другим выбывают,

и произносятся для истории

нежные речи о них —

в крематории...

Что Маяковского жизни лишило?

Что револьвер ему в руку вложило?

Ему бы —

при всем его голосе,

внешности —

дать бы при жизни

хоть чуточку нежности.

Люди живые — они утруждают.

Нежностью только за смерть награждают.

203

НЕФЕРТИТИ

Как ни крутите,

ни вертите —

существовала Нефертити.

Она когда-то в мире оном

жила с каким-то фараоном,

но даже, если с ним лежала,

она векам принадлежала.

И он испытывал страданья

от видимости обладанья.

Носил он важно облаченья.

Произносил он обличенья.

Он укреплял свои устои,

но, как заметил Авиценна,

в природе рядом с красотою

любая власть неполноценна.

И фараона мучил комплекс

неполноценности...

Он комкал

салфетку мрачно за обедом,

когда раздумывал об этом.

204

Имел он войско,

колесницы,

ну, а она —

глаза,

ресницы,

и лоб,

звездами озаренный,

и шеи выгиб изумленный.

Когда они в носилках плыли,

то взгляды всех глазевших были

обращены,

как по наитью,

не к фараону —

к Нефертити.

Был фараон угрюмым в ласке

и допускал прямые грубости,

поскольку чуял хрупкость власти

в сравненьи с властью этой хрупкости.

А сфинксы

медленно

выветривались,

и веры

мертвенно

выветривались,

но сквозь идеи и событья,

сквозь все,

в чем время обманулось,

тянулась шея Нефертити

и к нам сегодня дотянулась.

Она —

в мальчишеском наброске,

и у монтажницы

на брошке.

205

Она кого-то очищает,

не приедаясь,

не тускнея,

и кто-то снова ощущает

неполноценность

рядом с нею.

Мы с вами часто вязнем в быте...

А Нефертити?

Нефертити

сквозь быт,

сквозь битвы,

лица,

даты

все так же тянется куда-то...

Как ни крутите,

ни вертите —

но существует Нефертити.

206

ИНТИМНАЯ ЛИРИКА

Я не знаю —

отвечу ли я на вопрос:

«Что такое интимная лирика?»

Может, это стихи про шуршанье берез

и про женские плечи под ливнями?

Но когда я писал о фашистах стихи

там, в Финляндии, ночью тревожной,

были губы мои горячи и сухи,

было мне не писать невозможно.

Я писал,

до зари не смыкая глаз,

исчеркал всю бумагу до листика...

Это был —

и прямой социальный заказ,

и моя интимная лирика!

Вы простите меня, облака и мосты,

вы простите, деревья и реки,

вы простите, цветы, и прости меня, ты,

что пишу я о вас очень редко.

Но всегда —

только-только писать я начну

тихо-тихо и нежнс-нежно,

207

как зовет меня вновь

на большую войну

это нечто —

солдатское нечто.

Пусть и жертвую я как художник собой,

но борьбы фронтовая линия,

где с неправдой любой —

очищающий бой:

вот

моя интимная лирика!

Ненавижу,

когда славословят и врут,

ленинизм краснобайством позоря.

Ленин —

это мой самый интимный друг.

Я его оскорблять не позволю!

Если мы коммунизм построить хотим,

трепачи на трибунах не требуются.

Коммунизм для меня —

самый высший интим,

а о самом интимном —

не треплются.

208

НОВЫЙ ВАРИАНТ «ЧАПАЕВА»

Б. Бабочкину

Поднимается пар от излучин.

Как всегда, ты негромок, Урал,

а «Чапаев» переозвучен —

он свой голос, крича, потерял.

Он в Москве и Мадриде метался,

забывая о том, что в кино,

и отчаянной шашкой пытался

прорубиться сквозь полотно.

Сколько раз той рекой величавой,

без друзей, выбиваясь из сил,

к нам на помощь, Василий Иваныч,