Катешизис

— Оттого, что Авель чувствовал своё превосходство, он становился всё более жестоким в отношении меня и родителей и всё более лицемерным в отношении Бога, что практически неизбежно. Человек, не видящий в себе недостатков, рано или поздно желает занять трон на небе, сбросив оттуда предшественника. - Каин поднял указательный палец вверх. - Внимание, мы приближаемся к жертве. Следи за моей мыслью.

В ответ я быстро кивал головой.

— Авель жертвовал своих баранов в уплату будущих выгод. Он приносил их Господу с тем, чтобы тот обязательно дал ему гарантии на будущее. Такие жертвы тщетны и бессмысленны. Человек, приносящий такие жертвы, не живёт, он лишь желает жить лучше. Как психолог, ты можешь понять это, правда?

— Понимаю, - кивнул я головой, - но Авель не виноват в таком своём отношении к миру. Ведь это окружающие, в том числе и ваш Бог, - я сделал ударение на слове «ваш», - помогли ему стать таким.

— В общем, да, но не забывай, что это всего лишь притча, - Каин сосредоточился. - Сейчас я хочу сказать ещё об одной жертве. О её важности. Есть жертва, которая не просит чего–то взамен и наперёд. Такая жертва – благодарность за то, что было. Человек ценит каждую минуту своего существования. Свои переживания, свои сомнения, свои любови и ненависти. Ценит, а не бежит от них. И тогда человек - кузнец своей собственной жизни.

— И тогда человек – Каин, - повторил я.

— Вижу, ты понимаешь, - он по-доброму хлопнул меня по плечу. – А насчёт твоих дальнейших измышлений... – все, что ты знаешь - не более, чем знания. Был ли на самом деле Авель, Каин, Адам и Ева – не так уж важно. Да и что Бог? Важно не тщетно, не бессмысленно прожить свою жизнь. Важно стать творцом самому себе. Пройти через Каина в своей жизни и стать себе Богом. Перестать просить. И прощения тоже. Начать благодарить.

— Да, - обнял я его, чувствуя, что мы расстаёмся, и теперь уже на бесконечно - да, я понял.

– Дальше сам, дружище.

Каин развернулся и пошёл по коридору. Я стоял, смотрел ему вслед, пока его фигура не превратилась в точку и не слилась с точкой коридора. Бесконечно малой точкой отсчёта рождения новой вселенной. Вселенной, имя которой - «Я».

Не хватало только одного.

Мой чёртов пёс, который давал загадки на все вопросы, куда-то делся. Куда ты ушёл, Животное? Ты превратился в кота? Улыбающегося кота, как в сказке про Алису?

— Эй, где ты, мой щенок? Ну, появись же. Прошу тебя, дай мне знак. Дай мне знать. Что со мной? Когда я вернусь в то, что строил? В то, что вершил?

И тут я услышал его шёпот:

— Ты называл меня щенком? Ты же знаешь, моё имя Анубис. А-Н-У-Б-И-С, - повторил он по буквам.

Я видел его. Он был красив, как бог.

Точка впереди коридора всё увеличивалась. Она расширялась после Большого Взрыва. Я почти бежал по направлению к ней. Я знал, что там будет хорошо. Вскоре я услышал знакомый шум метрополитена. Жизнь!

***

Я с удовольствием утопил педаль акселератора на своей Mazda 3. Воскресение – это прекрасно. Это почти, как Воскрешение. Рядом, боже, как же она сексуальна, моя Женя! Моя Ев-ге- ни-я . Она хохотала, оттого, что ветер, врывающийся в раскрытые окна, мягко хлестал её по лицу, играл с её волосами и пел в красивые ушки, наверное, о счастье. В зеркале заднего вида отражались глаза Рената. Они блестели. Смотрели на меня и говорили: « Я люблю тебя, папа». На улице ранняя осень. Жизнь… Просто жизнь…

И я люблю вас, родные мои.

Радио ловило волны эфира и превращало их в человеческую речь. На «Серебряном дожде» шёл «Театр у микрофона». Я не знал, о чём эта пьеса, чья она, но слова словно заплывали в душу мягким баритоном, создавая настроение: