Катя

— Я что, нелюдь какой? Катя, Катя, как я переживал, как страдал без тебя. Если бы ты только знала, девочка, через что ты меня заставила пройти! Я ведь, как тебя, никого никогда не любил. Ты мой подарок от Бога на старости лет! Счастье мое! А теперь и Сашенька. Давай я вас к себе заберу.

— Нет, мне дома мама поможет, а вы можете со мной в одной комнате, поместитесь ведь.

— Как скажешь. Поверить не могу, у меня есть семья.

— И я не могу поверить, но уж больно хорошо.

— Дальше будет лучше, правда, малец? — он подмигнул нашему сыну.

Часть 16

Снова на работу

Вот снова дежурство. Хорошо, что сегодня тихо. Никого пока не привезли и никто пока не рожает. Я могу немного прийти в себя. Сегодня мой второй рабочий день после выхода на работу. И как назло оказалось, что дежурить некому. Тот, кто должен был — взял больничный, а та, которая меня заменяла, очень быстро сложила полномочия и.о. и оставила мне разгребать все завалы. А работу в отделениях она завалила так, что я вчера вернулась домой около одиннадцати вечера, еле передвигая ноги. У меня не было сил даже взять на руки сына. Я попросила Александра Валерьевича положить моего мальчика рядом со мной на кровать и, почувствовав его тепло, тут же уплыла в сон. Я не слышала, как он плакал ночью, и утром вскочила от того, что он не плакал. Оказалось, что Александр Валерьевич унес его в другую комнату. Ночью сам грел кашу и кормил мальчика, сам подмывал его. Вот такие дела. Утром он подробно расспросил меня о работе, о делах в отделениях и мрачнел по мере моего рассказа все больше и больше. Когда я закончила, он смотрел исподлобья, сжав губы, и потом произнес:

— Я ее уволю. Терпеть не могу, когда играют на моем доверии.

С самого раннего утра нас ждал обход и разгон директора. И бушевал он не на шутку. Выговоры получили все, и все подумали, что я на нее настучала. Коллектив раскололся на два лагеря: Ее и мой. Но дежурить отказались все. У каждого нашлась очень уважительная причина. У всех, кроме меня. Все врачи только сочувственно пожали плечами, когда я сказала, что дежурить буду сама, а четырехмесячный сын дома уважительной причиной не дежурить явно не является. Вот, теперь работаю. Мысли, правда, дома. Как они справятся с малышом? Нет, с малышом они справятся, а вот друг с другом? Забыла сказать, но мы теперь живем все вместе. Александр Валерьевич каким-то только ему ведомым способом обменял мамину однокомнатную квартиру на ту, которую мы снимали на Гоголевском бульваре. Оформил он ее на меня, взяв с меня обещание, что даже если у меня будет другая семья и другие дети, квартира останется только Сашеньке. Естественно, ни о какой другой семье речь не шла. Но обещание пришлось дать. Мама с моим любимым мужчиной ладить вовсе не собиралась. А теперь они жили на одной территории и пытались поделить нашего общего, всеми обожаемого мальчика. Они даже устроили соревнование, кто больше любит Сашеньку. Это вылилось в покупку игрушек, на сейчас и на вырост. Причем все кончилось тем, что для приобретенных вещей пришлось покупать отдельный шкаф, а потом мои нервы не выдержали и я просто волевым решением запретила покупать игрушки моему сыну. Напомнив, что сын он мой, и я решу, что ему нужно и в каком количестве. Может быть, они услышали мой тонкий голос, а может, у мамы кончилась пенсия, но покупать игрушки они перестали.

Особенно маму взбесила информация, что у Александра Валерьевича есть собственная квартира, аж с десятью жилыми комнатами. И что он вовсе не собирается показывать ее маме и пускать туда жить нас с Сашенькой тоже не собирается. Я-то понимала, что есть Люба, что рано или поздно она вернется домой, что у нее будет своя семья, и, естественно, та квартира будет ее. Но мама считала, что наш сын не идет ни в какое сравнение с его дочерью, тем более, что живет она за границей и мама ее в глаза никогда не видела. Вот такие мелочи осложняли мою счастливую жизнь в кругу семьи. А когда Александр Валерьевич призвал меня выйти на работу, как только Сашеньке исполнилось четыре месяца, мама устроила самый настоящий скандал, но тут она столкнулась с сопротивлением не престарелого зятя, как она его называла, а с главой ведущей московской клиники и академиком в одном лице. Кто победил, говорить не стоит. Самое смешное, что все привело к дежурству на вторые сутки работы. А этим уже были не довольны ни мама, ни мой мужчина.

Вот с такими мыслями я спустилась в приемный покой. В ординаторской сидел хирург — Сева Никитин.

— Катя? — он искренне удивился, увидев меня в пижаме и халате после окончания рабочего дня. — Да никак дежуришь?

— В точку, Сева.

— А сын?

— С мамой и мужем. Он у меня искусственник, ест каши. Они справятся.

— Ну ладно. Все удивились, что ты вышла, а ты раз, и на всю катушку работать решила.

— Увы и ах! Бардак у меня в подразделении.

— У тебя и должен быть бардак. Это у нас резаные, а у тебя трахнутые!

— Не смешно. Кто с нами сегодня из младшего персонала?