Катя

Я понимала, что Александру Валерьевичу сейчас не до прыщиков у сына, и не до меня, а тем более не до моей мамы. У него стационар закрыт на карантин. А там беременные женщины, на разных сроках, послеоперационные больные и не работающий приемный покой. То есть одна больница в Москве выпала из системы. Это катастрофа, в которой виновата наша с сыном ветрянка. А еще возможны всякие осложнения у больных. Ох и волнуется он теперь, а еще и по шапке получит от министра.

Между тем, организм держал мерзкую тридцатисемиградусную температуру, голова продолжала нудно болеть, а глаза казались изготовленными из горячего металла. Который к тому же был тяжелым и неповоротливым — двигать глазами было попросту больно. Есть неохота, более того, на пищу противно смотреть, её невыносимо обонять! Сыпь цвела буйным цветом, и вскоре в зеркало было страшно смотреть. Волосистая часть головы, лицо, шея и всё-всё-всё остальное покрылись отвратительными волдырями. Это зрелище, поверьте, не для слабонервных. И рядом скакал весь в зеленый горох, а местами в зеленые лужи, ребенок.

Рекомендуемое лечение давалось трудненько — первый флакончик зелени бриллиантовой опрокинулся прямо в раковину. Почему? Да потому что у меня дрожали руки, и все тело было неповоротливым и болезненным. Что делать! Убрала и смыла всё это кое-как. Второй флакон зелёнки упал уже на пол — чем вызвал дикий смех сына.

Вместе с ударом пузырька о кафель лопнуло и моё подвергшееся болезни терпение. Моё громогласное «Блядь!» заставило вздрогнуть пять этажей.

Облившись зелёнкой и слезами, я нашла утешение — где? Конечно, на плече любимого мужчины. Слава богу, он успел снять пиджак, его белоснежная рубашка тут же покрылась зеленными разводами. С одной стороны он прижимал плачущую меня, а с другой веселого сына, которому все было нипочем.

Несмотря на вколотый мне на ночь супрастин, спать я не могла. Лицо все в корках, ранах и слезах. Я ходила по комнате, потом по кухне, потом зашла в ванную комнату и глянула на себя в зеркало. Тут меня посетила мысль о самоубийстве. Зуд усилился, и я вышла в ночнушке на балкон. От холода стало легче. Я простояла там до утра.

Утром заболело горло. Я выслушала все, что только можно и нельзя от Александра Валерьевича. На этот раз на меня орал не мой мужчина, а сердитый врач. К обеду мне стало совсем плохо. Началась ангина, нормальная гнойная ангина вперемешку с высыпаниями ветрянки на слизистых. Мама опять вызвала с работы Александра Валерьевича. Он сделал мне три укола, и я уснула.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Проснулась от того, что на мне сидел сын. У него были нарисованы усы зеленного цвета.

— Сашенька, кто это сделал? — вымученным голосом спросила я.

— Папа, — радостно ответил сын.

— Сашенька, иди кушать, я тебе пельмешки налепила, — раздался из кухни голос мамы.

Мой мальчик убежал, а меня стало мутить. Так прошли еще три дня. Как я выжила, я не знаю. Но один опыт я вынесла точно: болеть детскими болезнями надо в детстве. Заживала и приходила в себя я еще две недели. Мой сын давно был здоров. А вот у моего мужчины каждый день сбивали давление.

Часть 18

— Катя!

Я остановилась как вкопанная. Этот голос я не слышала много лет. Много? Больше десяти. Я обернулась и встретилась глазами с отцом. Как он постарел! Совершенно седая голова, морщины на лице. А вот глаза все те же.

— Папа! — я бросилась ему на шею, а он зарылся носом мне в волосы.

— Катенька, как я скучал. Ты исчезла, вдруг и совсем. Я приходил по старому адресу, но мне сказали, что вы обменяли квартиру. С работы ты уволилась. Это твой сын?

Он внимательно смотрел на моего мальчика.

— Да, папа. Это мое счастьечко, Саша. Сашенька, сынок, подойди к деду.

— Здр-р-равствуйте! — произнесло мое чудо.

— Привет, герой.

— Он не похож ни на тебя, ни на Глеба.

— Мы разошлись с Глебом, папа. У меня другая семья.

— Я поигр-раю на гор-рке? — спросил мой сын.

— Да, дорогой, только не уходи никуда, мы с дедом на лавочке посидим.

— Я знаю, мама. Я не уйду. Меня папа учил.

Мальчик убежал. В следующий момент он уже стоял на горке и махал мне руками.

— Так что произошло у вас с Глебом?

— А что произошло у вас с мамой? Он был весь в работе, востребованный врач, светило психиатрии. Папа, я его действительно любила, но шли годы. Я не молодела, а он не хотел детей, до исступления, до истерик. И его не интересовала моя карьера. Теперь я заведую отделом акушерства-гинекологии в клинике Корецкого. Я защитила кандидатскую уже после развода. Вот такие у меня дела.

— У самого Корецкого?!

— Да, он замечательный человек и…

— Корецкий — замечательный человек? Катя, не смеши. Диктатор, властолюбец, гений медицины, тиран и деспот. Конечно, все его отрицательные стороны меркнут рядом с его талантом. А еще он бабник.

— А ты? Расскажи о себе, — я старалась сменить тему.

— Нет, давай лучше все о тебе. Кто твой муж? Где ты живешь? Как мать?

— Вот дом, видишь?

— На Гоголевском бульваре?!