Катя

Я как могла утешала её и объясняла, что если судьба, то встретит обязательно. А она говорила, что каждый день молилась Богу. Так просила, чтобы они встретились. Я тогда очень о многом пожалела. Я могла быть ей ближе, роднее, и она не была бы так одинока. И вот прошло пять лет. Кем она стала? Что у неё в душе? Весть о наркотиках была громом среди ясного неба. Что же сломало девочку? Или кто? Мне все это не давало покоя. А мой мужчина все так же поливал грязью бывшую жену и дочь. Я давно не слушала его, пребывая в своих мыслях. Я видела, что ему легче, и он уже просто говорит, что его здоровью и жизни больше ничего не угрожает. Ничего, он выговорится и закажет билеты на самолет, а я буду ждать, волноваться, переживать, бояться, но ждать, и они вернутся. А дальше мы заново будем строить отношения, познакомим Любу с братом, и я смогу дать ей понять, что мы одна семья.

***

Он запретил встречать их в аэропорту. Он не дал мне увидеться с Любой и положил ее в стационар, в наркологию. Выписалась она перед началом занятий. Он отправил ее на третий курс института. Я была в шоке, девочка заканчивала интернатуру, когда он увез ее из Бостона.

Он говорил о дочери пренебрежительно, как о проекте, который не удался. Он был зол и разочарован. Я пыталась, видит Бог, я пыталась объяснить ему… Все зря, и я смирилась. Я просто поняла, что пройдет время, он остынет, и мы начнем все сначала. Он ее отец, он не может не любить ее. Я верила в это, так же, как верила в то, что мой отец любит меня, даже если не звонит, даже если мы не видимся.

Теперь Александр Валерьевич реже был со мной. Он снова жил на два дома. Сыну я рассказывала, что папа работает, что не приходит домой, потому что дежурит. Мой муж запретил говорить сыну о наличии сестры.

Сентябрь подходил к концу, а я так и не видела Любу. Я даже не представляла, как она выглядит теперь. Мне казалось, что даже если мы с ней случайно встретимся на улице, то я могу не узнать ее. Я так хотела ее увидеть. Но он был непреклонен. А если он сказал нет, значит, нет. Вообще характер у моего мужчины был далеко не сахар и не мед. Но, видимо, все великие люди имеют свои недостатки. А тут еще командировки одна за одной. Последняя так вообще на целый месяц.

***

Я работала. Поступила беременная с пороком, жаловалась на незначительные боли в области сердца на отёки, тяжесть в правом подреберье, диспепсические расстройства, тошноту, рвоту. Я ее положила на сохранение и решение вопроса о продолжении или прерывании беременности. Вызвала терапевта на консультацию, конечно, Борисова. Вера Николаевна хороший терапевт, но без изюминки, а Сашка, он всегда правильный выход найдет. Минут через двадцать он был у меня. Потом посмотрел больную, выслушал, прослушал, и «кошачье мурлыканье» определил, и «ритм перепела». Отеки нижних конечностей налицо.

— Екатерина Семеновна, она рожать хочет, — сказал Саша, возвращаясь в мой кабинет.

— Будем тянуть?

— Будем лечить, думаю, родим.

Я им просто любовалась, нет, не внешним очарованием, хотя с каждым прожитым годом он становился только краше. Он был талантом и очень душевным человеком.

— Будем работать в паре?

— Не первый раз. Как у вас дома, как сын?

— Хорошо, Сашенька, — я налила ему кофе, побаловать, такого он не пил. Его Александр Валерьевич из Штатов привез. — У тебя как? Ты изменился как-то, возмужал, не пойму, но изменился.

— Так видно? Я просто счастлив и все.

Да от его улыбки можно было сойти с ума.

— И кто она? — я сразу поняла, что в его жизни появилась очень значимая женщина.

— Она чудо, правда чудо, худющая, как скелет, но девочка что надо. Умница.

— Так тебе умницу и надо было?

— Ну да, надо же о чем-то с ней разговаривать. Екатерина Семеновна, я работу закончу, весной защищусь, а летом женюсь.

— Так серьезно?

— Да, я не шучу. Что вы сникли? Чем я вас расстроил?

— Нет, Сашенька, не расстроил. Только девочка бы была та, что надо.

Он сделал назначения и убежал. Я думала, надо рассказать Александру Валерьевичу, да узнать, что за девочка. Сашка родной, а мой мужчина вообще не переживет, если с ним что не так. Но так ничего и не сказала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Дома был напряг. Александр Валерьевич нервничал, а если он нервничал, то покоя не было никому. Еще свербила мама. Ее раздражал нервный зять, поэтому она каждый раз подчеркивала, как много она для него делает, воспитывая его сына, а он, кроме накала, ничего в дом не приносит. Он не так ел, не то говорил, плохо и безразлично ко мне относился и даже не уделял сыну должного внимания, пропадая неизвестно где по несколько дней. Я жила между молотом и наковальней, потому что все, что мой мужчина думал о моей маме, он говорил, естественно, не ей, а мне. Я сглаживала острые углы у себя дома и нарывалась на другие — в отношениях его с Любой.

Часть 20

— Екатерина Семеновна, если вы закончили все дела в отделении, поднимитесь к шефу, он просил вас быть.

— Да, сейчас переоденусь и иду, спасибо, Галина.