Катя

— Папа, я тебя ждал, очень ждал, я собрал машину из конструктора, хотел тебе показать, думал, что это ты, а тут какая-то девушка приходила, странная и красивая, почему-то заплакала и ушла.

— Да, приходила, — поддержала внука мама, — к тебе, Катя, вы с ней не столкнулись? Только что ушла. Вы не могли разминуться.

— Какая девушка мама? Мы никого не видели. — Не было никого, и лифт не ехал.

— Красивая, худющая, правда, молоденькая совсем. Волосы распущенные, черные, глаза на пол-лица.

— Люба! — в один голос сказали мы с Александром Валерьевичем.

— Кто такая Люба? — в свою очередь спросила мама.

— Люба — моя дочь, — произнес мой мужчина.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Так вот она какая, — мама прошла на кухню в задумчивости. Она не стала больше ничего спрашивать и выяснять.

Саша рассказывал Сашеньке, что у него есть сестра. Он подробно ему объяснял, что она жила и училась в другой, очень далекой стране и совсем недавно приехала, что у нее была другая мама и что она давно умерла. Он сказал, что наступит день, когда он их познакомит. Я слушала своего мужчину, и мне становилось страшно за своего мальчика — а вдруг эта испорченная девчонка с дурной наследственностью что-нибудь ему сделает, что-то плохое и мой мальчик… Я ущипнула себя, чтобы прогнать эти грешные мысли. И вспомнила ее. Ее огромные, печальные, проницательные глаза. Нет, она не может быть испорченной девчонкой. У нее слишком светлая душа. На меня нахлынула радость — наконец я увижу Любу. И в этот момент я поняла, что скучала по ней. Что, наверное, я необходима ей, она нуждается в друге, в женщине-друге и она пришла ко мне, значит, этот друг — я. Я готова, я смогу. Я никогда не буду ей матерью, но опорой — всегда. И что бы ни говорил мой мужчина, если мы с ним семья, то Люба — наша семья. В горе и в радости.

Мама пригласила нас к столу, мы поужинали, и Сашенька получил всех «Гулливеров».

— Саша, — обратилась я к мужу, — пойдем к Любе. Мы ей нужны.

— Нет, Катя, сегодня я один. Извини, я переночую там, мы с ней поговорим. А ты — с сыном.

Он надел пальто и ушел.

***

Эту ночь я практически не спала. Она приходила ко мне. Не к нему, а я… Что сделала я? Опять самоустранилась? Разве этого ждала от меня девочка? Нет, она просила помощи. Встретиться с ней за спиной ее отца? Может, так будет правильно, и это выход? Я не могу просто ждать. Меня губит дурацкое ожидание и полная бесконтрольность ситуации. Александр Валерьевич как бы подменил объект, он перенес эмоции, направленные на бывшую жену, на дочь. Так нельзя, я должна вмешаться и все расставить по местам, и дать понять Любе… Он сегодня наворотит столько, что я уже ничего пожалуй не успею.

Я поднялась к нему в кабинет утром, но он меня не принял. Я растерянно стояла в приемной, никак не реагировала на колкие замечания Гали по поводу нашей ссоры. Не было никакой ссоры. Неужели так трудно понять, что нам просто не хватает времени на общение. А Галя, что Галя? Да преданная секретарша, но не более. Что она может понимать? Она не член семьи. Вон мама, казалось бы, и ближе мне никого нет, а ведь тоже не понимает.

Я решила ждать, даже если мой мужчина рассердится, все равно, дождусь и поговорю. Ждать пришлось долго. Больше часа. Каково же было мое удивление, когда из кабинета вышел Сашка Борисов. Он светился, как новогодняя елка. Поздоровался со мной и подмигнул. На душе стало светло и уютно. Ну почему он так действует? В кабинет директора я вошла уже в более приподнятом настроении. Мой мужчина сидел, уронив голову на руки, и смотрел на какие-то листочки бумаги. Он поднял на меня глаза, полные слез, и спросил:

— Что ты хотела, Катюша?

Я взгромоздилась ему на колени. Прижалась к нему всем телом и сама его поцеловала. Он улыбнулся и затем, немного отстранив меня, спросил:

— Ты решила помять мой свежий халат? Что ты со мной делаешь?

— Люблю тебя, разве ты не видишь?

— Я счастлив с тобой, Катенька.

— Тогда рассказывай.

— А ты будешь сидеть у меня на руках, в директорском кресле?

— Где угодно и когда угодно.

— Воля твоя. Но если ты жаждешь серьезного разговора, то пойдем на диван. Спасибо, что пришла, Катенька.

Мы пересели на диван, я смотрела на помятые полы халата и невольно улыбалась.

— Чему радуешься? Добилась своего? Сейчас поменяю.

— Ты говорил с Любой?

— Да. И вчера, и сегодня с утра.

— Я боялась, что ты будешь шуметь на нее.

— За что? Она была в шоке. Я пытался ей объяснить, Катя, что мы с тобой не за ее спиной, а просто мы с тобой. Она так горько плакала. Она хорошая, Катя, ты не думай.

— Я знаю, Саша. Да, она хорошая, не изолируй ее от семьи. Она должна быть с нами.

— Поздно, Катюша, — взгляд моего мужчины снова стал жестким и отстраненным. — Она беременна и знаешь от кого? В жизни не догадаешься. — Он помолчал немного, глядя себе под ноги. — Я только что узнал, кто совратил мою дочь.