Катя

И он сказал, что вызвали его в четыре, что женщина с улицы, с черепно-мозговой травмой без документов, беременность недель тридцать пять-тридцать шесть. Ну, нейрохирурги смотрели, наблюдают в динамике, и он наблюдает. Она загружена, спит. Меня ждут, для окончательного решения.

Пока он мне все это говорил, я надела пижаму, носочки и туфли-балетки. Роман просто пожирал меня глазами и, глядя на выпуклость на его штанах, не без эффекта.

— Пошли, Рома.

Я сделала вид, что ничего не заметила. Всю дорогу в реанимацию мы шли молча. Я сделала УЗИ, и мы с нейрохирургами приняли решение кесарить, а потом убирать нарастающую субдуральную гематому.

— Кто будет кесарить? — спросил Роман.

— Хочешь?

— Да.

— Вопрос решен. Я рядом, если что.

— Спасибо, Катя. Доверяешь?

— Рома, я бы тебе свою жизнь доверила.

— Ловлю на слове

— Пошли мыться.

Он справился. Ребенок по всем параметрам был доношенный. Его сразу отправили в отделение, матери же предстояло долгое выздоровление. Роман был просто счастлив. Он болтал не переставая, рассказывал о своих ощущениях, о надеждах на будущее. Оказывается, он толком и не оперировал никогда, был теоретиком, работал в женской консультации, потом на кафедре. А вот кайфа от операционной словить не смог. А сейчас вот понял, что это здорово. И у него получилось.

Вообще он был толковый малый. Умеющий собраться, сконцентрироваться и принять решение. Он еще пытался прятаться за мою спину, но на него можно было положиться.

***

На следующий день мы пошли в столовую вместе с Романом. За соседним столиком сидели Люба с Сашей. Мы поздоровались и улыбнулись друг другу.

— Катя, а дочка Корецкого очень даже ничего внешне, только худая слишком, — сказал Роман.

— До беременности она была еще худее. Я вела ее и роды принимала.

— Я так и думал. Кстати, сталкивался с ней на днях. Она умна!

— Очень. Она хорошая девочка, неужели весь негатив вызван только тем, что она дочь шефа?

— Еще и муж, явно разбивший не одно сердце. Мало кто понимает, что он был сражен ее умом.

— Ты так считаешь?

— Катя! Ну, что он ее любит, видно невооруженным глазом. Как ее бывшие конкурентки пытаются смотреть на нее сверху вниз или подколоть при удобном случае, тоже обсуждению не подлежит. Его бывших видно за километр. Прям завидую такой популярности.

— Ну, тебе-то грех прибедняться. Рома, я не поверю, что ты одинок.

— У меня есть сын, вот. Ему двенадцать.

Я удивилась. Это сразу отразилось на моем лице.

— Да, Катя, и мы с сыном очень близки. Если я развелся с женой, это не говорит о том, что я оставил сына.

— Я рада, правда. Мой отец если и звонит, то поздравить с днем рождения.

Причем, только меня, а моего сына он и знать не хочет. Ему, видите ли, не нравится его отец.

— Я считаю, что дети не несут ответственности за дела родителей. Об одном жалею, что редко сына вижу. Раньше его на все выходные забирал. Мы такие праздники себе устраивали! Теперь все сложнее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Почему?

— Бывшая его не пускает. Узнала, что меня вызывали ночью и Герман один ночевал, так устроила истерику, теперь вот в ее присутствии и только пару часов можно общаться.

— А моему семь. Сейчас школа, тяжеловато. Мама моя балует его слишком. Но она с ним больше, чем я.

— Понимаю. Кстати, сегодня хотел тебя встретить утром. Подошел к подъезду, а тут сам Корецкий выходит. Поздоровались. Он меня подвезти предложил. Пришлось согласиться. Вы с ним в одном доме живете?

— Да, в одном, — я говорила почти шепотом, а мое сердце через пятки ушло в неизвестном направлении. Я перевела разговор в другое русло и, давясь, запихала в себя все еду. По дороге в отделение, я думала, как устроить Роме настоящие выходные, чтобы он мог с сыном быть столько, сколько нужно. Потому что это важно и прежде всего его сыну.

Дома я рассказала все Саше.

— Да, я подвез его сегодня. Я знаю все, что про вас говорят. Катя, я прошу тебя только об одном. Квартира должна быть Сашенькина. Все сбережения, что я ему оставляю, у Любы. Она не обманет.

— А я обману? Ты мне не доверяешь? Мне не нужны твои деньги! Я хочу знать, почему ты мне не доверяешь?

— Ты считаешь Романа приличным человеком?

— Ты не ответил на мой вопрос. Да, приличным. Но Роман не имеет ко мне никакого отношения.

— Неправда, он ухаживает за тобой и ты принимаешь его ухаживания. Катя, не надо держать меня за идиота. Может, я и старый, но еще не в маразме. Роза каждый день, посиделки за обедом, а твой личный кабинет он вообще уже не покидает. А сегодня утром встречаю его у подъезда! Чего тебе нужно, Катя? Он? Так ты скажи прямо.

Мой академик перешел на крик. Сашенька подбежал к нему и обнял.

— Не кричи, папа.

Он поцеловал ребенка в макушку.

— Не буду. Прости, малыш. Пойдем играть.

Он одарил меня ледяным взглядом, не дав даже слово сказать в свое оправдание и удалился в детскую, вместе с сыном.