Катя и Крокодил. Глупая Шершилина, или Пропал дракон

— Понимаешь, он к тебе мчался и налетел на ведро с краской, — тараторила Лида. — Он в школу. Что делать?

Галина Ивановна ужаснулась — куда его? В делегацию такого зелёного — как же? Так его, бедного, жалко!

Лида вздохнула и умолкла. Будто радио выключила.

Миша молчал. Такую новость надо было обдумать.

Подумав, Миша решил, что ничего плохого, в общем, не произошло. Может, даже наоборот. Он сказал:

— Чего жалко, сам виноват. Разиня. Что ж, ладно, Коробкин и один справится.

— Почему это один? — удивилась Лида. — Теперь же я вместо Коробкина! Галина Ивановна сказала…

— А зачем ты мне нужна? — сказал Миша. — Что-то ты много о себе воображаешь! Иди-ка ты домой.

— Ещё чего, домой! — возмутилась Лида. — Сам иди! Я такая же делегатка, как и ты! Хитрый очень. Думаешь, мне не хочется к знаменитому писателю?

— Хочется! — Миша презрительно фыркнул. — Меня всегда выбирают, потому что я умею разговаривать, как надо. Один разговор — для приветствования, другой — для поздравления. А ты какие можешь слова сказать?

— А я и не буду слова говорить! — не сдавалась Лида. — Говори себе, а я буду… вот… цветы подносить!

Да, насчёт цветов Шершилина была права. Цветы подносить тоже полагалось. Миша пожал плечами и нехотя сказал:

— Ну ладно. Идём уж… делегатка!

Но сначала придирчиво осмотрел Лиду с ног до головы. Велел поправить бант и даже показать носовой платок — чистый ли.

— Ну пошли! — наконец сказал Миша и тут же остановился. — А куда? Адрес-то у Кошкина!

— А вот и не у Кошкина! — гордо сказала Лида. — Как Галина Ивановна меня выбрала, я сразу у Кошкина спросила и записала: дом двенадцать, квартира сорок.

— А улица?

— Улица… это… улица… Забыла!..

— Так я и знал, — сказал Миша. — Ох, и морока с тобой! Минеральная улица! Пошли!

И они пошли приглашать писателя Мамонтова в школу на обсуждение его творчества.

Солнце сегодня светило очень ярко, и воробьи чирикали очень громко, и небо было очень синее.

Миша на ходу учил приветственную речь, а Лида переплетала косичку. Её мучили сомнения.

— Миш! А что, если его уже пригласила другая школа?

Миша отмахнулся и продолжал бубнить речь.

— Миш! А что, если он скажет: уходите? А вдруг он опять улетел в Австралию?

Миша остановился.

— Слушай, Шершилина, — строго сказал он. — Если уж ты неизвестно почему попала в делегацию — не задавай дурацких вопросов!

Лида виновато замолчала. Раз нельзя разговаривать, она стала смотреть по сторонам.

Когда они проходили мимо витрины шляпного магазина, она отстала от Миши, пытаясь разглядеть себя в зеркале между шляпами. Миша оглянулся и увидел Шершилину на корточках перед витриной.

— Ну, Шершилина, — возмутился он. — Кажется, из-за тебя ещё будет масса неприятностей!

Лида виновато молчала. Навстречу по мостовой ехала цистерна с квасом. За ней двигалась очередь людей с бидонами и графинами. Вдруг Лида ахнула: последним в очереди ковылял на самокате мальчишка — брат Лиды!

— Женька! — крикнула она. — Видали? Мама же заперла его в квартире!

Плутоватый Женька сделал вид, что его очень интересует ворона на ветке.

— Как ты смел вылезти? — кричала Лида. — Сейчас же иди домой!

— А что, нельзя квасу попить? — простодушно сказал Женька и, погремев медяками, скрылся за углом вместе с очередью.

Лида рванулась было за ним, но Миша схватил её за платье. Лида кипятилась:

— Ты подумай! Спустился по трубе специально, чтобы за мной следить. Как я куда — так он тут же сзади хвостом… Пусти-ка, я его сейчас!..

Миша хотел было как следует дёрнуть её за косу, но вспомнил, что он делегат, и только строго спросил:

— Что тебе важнее: ловить мальчишек или выполнять пионерское поручение?

— Выполнять, — сказала Лида.

И они пошли дальше.

У дома двенадцать Лида остановилась.

— Здесь вроде бы. Минеральная, двенадцать, квартира сорок. Третий этаж. Алексей Иванович Мамонтов. Вон, наверно, его балкон, — и Лида с восхищением поглядела на балкон, полный цветов.

2. ОН НЕ ИЗ АВСТРАЛИИ

Но в квартире сорок не было писателя Мамонтова. Здесь уже тридцать пять лет жили Сергей Васильевич и Таисия Петровна.

В это утро Сергей Васильевич, наморщив лоб, сокрушённо смотрел на шахматную доску. В руке он держал белого коня и никак не мог решить, куда этого коня поставить. Положение было трудное. Вчера в Саду отдыха он начал партию с очень серьёзным противником — поваром столовой номер шестнадцать. Когда повар съел у Сергея Васильевича вторую пешку, пошёл дождик и партию перенесли на сегодня.

— Тася! — позвал Сергей Васильевич.

Но Тася, то есть Таисия Петровна не отозвалась. Она поливала на балконе цветы и разговаривала с ними:

— Ну, куда ж ты полезла? Я ведь тебе верёвочку протянула. А ты откуда вылезло, такое рогатое? Тебя же вчера не было! Ну, живи, живи, я ничего, не возражаю.

— Тася! — взывал Сергей Васильевич. — Мне же сегодня партию доигрывать! И с таким противником!..

— Иду, — сказала Таисия Петровна и вошла с лейкой в комнату.

— Взгляни-ка! Что он может сделать, если я пойду так?

И Сергей Васильевич поставил коня на Б-5