Катя и Крокодил. Глупая Шершилина, или Пропал дракон

Вернувшись с газетой, Таисия Петровна вышла на балкон и застыла на пороге: сверху, медленно вращаясь, опускалась на верёвке авоська. А в ней маленькая чёрная собачка, из авоськи высовывалась её голова, а хвостик и лапки торчали сквозь петли.

Таисия Петровна безмолвно смотрела, как сетка с собачкой опустилась на столик, опрокинула чашку с кофе и взвилась вверх. А потом снова начала спускаться.

— Кажется, у меня начались галлюцинации, — задумчиво сказала Таисия Петровна.

Сетка тем временем опустилась точно в тарелку, и щенок, урча, вцепился в сосиску.

— Ах, окаянные! — очнувшись, воскликнула Таисия Петровна. — Несчастная собачка! Ну, погодите вы у меня!

Она вдруг поняла, что это проделки двух братцев-близнецов с четвёртого этажа.

Таисия Петровна принесла из прихожей единственную оставшуюся галошу Сергея Васильевича. Потом бережно вытащила Шарика из авоськи и всунула вместо него галошу.

— Вот вам собачка, разбойники! — сказала она.

А разбойники, попав Шариком в сосиску, на всякий случай спрятались. У них уже были большие неприятности с Таисией Петровной по поводу кустов на бульваре, где близнецы выламывали прутья на луки и стрелы. Сейчас братья хихикали, радуясь своей выдумке. Боря держал конец верёвки.

Они спорили громким шёпотом о том, сколько времени нужно Шарику, чтобы съесть сосиску, и когда его уже можно тащить обратно.

— Я говорю — пора! — говорил Лёва.

— А я говорю — не пора! — говорил Боря.

Они посидели ещё немного.

— Вот теперь пора! — сказал Боря и быстро потащил верёвку…

Вместо Шарика в авоське лежала галоша!

— Та самая… — в страхе прошептал Лёва.

— Которую мы оставили вместо собаки… — прошептал Боря.

18. НЕ ТОТ ЧЕРНОМОР

По улице брела Лида с безутешной Алисой. В руке она почему-то держала галошу. Было уже без пяти четыре.

Голова у Лиды гудела, плач Алисы разрывал ей душу, и мысли были ужасны: «Может, утопиться? А как же ребёнок? А Алексей Иванович? А деньги где? Всё, всё, всё погубила… Ох, а ещё ведро!»

А в четыре ровно надо быть у подворотни, хотя она охотно встретилась бы с дикой кошкой, чем с Коробкиным.

Вдруг Алиса села на асфальт:

— Не пойду никуда, отдавайте моего Шарика!

И тогда Шершилина, сама не понимая, что делает и говорит, в отчаянии сунула ей галошу.

— Вот твой Шарик!

Алиса закрыла рот и умолкла. А Шершилина вдохновенно сочиняла:

— Злой колдун Черномор заколдовал нашего Шарика и превратил в эту галошу. Понимаешь?

— Почему? — прошептала Алиса.

— А потому что… вот потому, что Шарик загнал на дерево его волшебную кошку.

— Он не загонял, — сказала Алиса.

— Загонял, загонял, просто ты не видела!

Алиса схватила галошу и прижала к груди.

— Насовсем? — спросила она, готовясь опять зареветь.

— Нет, что ты! Вот мы сейчас пойдём к Черномору, и я ему скажу такое слово, что он перевернётся!

— Ия ему скажу такое, что он перевернётся!

— Правильно! — согласилась Лида, и они, взявшись за руки, пошли.

Вот уже зоомагазин. Ещё несколько шагов…

«Наверно, он меня сейчас убьёт, — подумала Лида. — Ну, пускай, так мне и надо».

У подворотни стоял Коробкин.

— Это Черномор? — спросила Алиса.

Ничего странного не было в её вопросе. Посмотрели бы вы на Коробкина! Перед ними стоял мокрый, измятый, грязный мальчишка, и за ушами у него почему-то висели водоросли. Куда девался такой опрятный обычно председатель отряда?! Он уныло смотрел вниз, с его ног натекли две лужицы. Лида ахнула. Миша поднял глаза и сказал:

— Чтоб ты пропала, Шершилина! — и чихнул.

И тут в подворотню ворвался тритонщик.

— Как из пушки! — весело крикнул он. Посмотрел на мокрого Мишу, на растерянную Лиду, на девчонку с огромной галошей и добавил: — Полный порядок!

Наконец-то Алиса увидела настоящего Черномора! На чёрном его лице сверкали глаза и зубы.

— Черномор дурацкий! — завизжала она и вцепилась в тритонщика. — А тебе бы понравилось, если бы тебя превратили в галошу?

Она колотила обалдевшего Черномора галошей и тыкала её ему в нос.

— Сейчас же преврати обратно, а то перевернёшься!

Миша вяло смотрел на всё это. Лида захохотала, как сумасшедшая.

— Уберите эту психованную! — отбивался тритонщик.

Лида схватила Алису на руки.

— Это не тот Черномор, это другой Черномор, — сказала она.

Алиса вздохнула и прижала к себе галошу.

— Где тритон? — угрюмо спросил Миша.

Тритонщик будто ждал этого вопроса.

— Полный порядок. Был в Малиновке. Восемь штук.

— Тритонов? — обрадовалась Лида.

— Полканов.

— Собак?!

— Пеликанов. Берёте?

Коробкин сел на ведро и заплакал. За ним заплакала Алиса. Тритонщик снял кепку и мял её в руках. Он смущённо сказал:

— Брось ты, не расстраивайся. Я тебе честно говорю: я этих тритонов в жизни не видел, не знаю, какие они бывают. Бегал, как собака… не евши. Показали бы хоть одного, а?

Лида посмотрела на Мишу, на тритонщика…

— Знаешь что, мальчик, ты иди, — сказала она тритонщику.

— Уходи! — сказала Алиса..

Тритонщик подобрал с земли удочку и на прощание сказал:

— Если кому надо — кролика или что, я тут всегда около магазина. Ты меня знаешь, я — как из пушки!

И продавец тритонов покинул покупателей.

Миша ещё всхлипывал. Лида тронула его за плечо.