Катя, Катенька, Катрин

— А как вы узнали, что я Вера?

— Очень просто: когда Енда ночевал у нас в Едловой, он рассказывал о дедушке и бабушке, о сестре, о Станде и Качеке и еще о двоюродной сестренке Вере.

— И как он о ней говорил? — спросила Катя.

— О вас? Только хорошо!

— Но это не обо мне. Потому что я совсем не Вера.

Он удивился, не хотел верить, что говорит с Катей.

— Мне кажется… Как это может быть, что…

— Как это может быть, что я не противная? — переспросила она, и оба засмеялись. Катя уточнила: — А я и есть такая!

Вашек согласился:

— Иногда.

Потом они еще некоторое время посидели на холме над рекой. Щенок носился внизу, телята мирно паслись.

Катя слушала Вашека, он казался ей очень интересным. Вашек знал уйму любопытных вещей о лесе, о животных, мог назвать любой цветок, любую птицу.

Кате он нравился все больше и больше. Он внушал ей доверие.

— Послушайте! — воскликнула она неожиданно в тот момент, когда он показывал ей птичку аспидного цвета, прыгавшую по стволу дерева. — Послушайте, я вам что-то скажу! Это секрет. Я еще об этом никому не говорила.

— Только не о привидениях, а то я их боюсь.

Вашек все любил обращать в шутку.

Катя взглянула на него с упреком:

— Ничего смешного. Просто после каникул я больше не пойду в школу.

Она смотрела на него с напряженным вниманием, выжидая, какое действие произведут ее слова.

Лицо Вашека оставалось спокойным.

— Ну что? — спросила она, потеряв терпение.

— Что — что? А какой секрет?

Он долго не мог понять, что ему все уже сказано. В конце концов он пожал плечами и предположил, что, видимо, Катя собирается учиться в каком-то другом месте.

Опять учиться! Это ее сильно задело. Она покачала головой. Да нет же! Она получит какую-нибудь интересную работу, как ее подруга. А та обещала ей помочь советом, а может быть, и сама что-нибудь ей подыщет.

— Удивительное дело! — сказал Вашек. — Вы же обе ничего не умеете делать!

И вопрос для него был исчерпан. Для него, но не для Кати. Ее так и подмывало, рассказать ему все-все: что она раньше мечтала быть врачом, как дедушка или папа. Но потом вдруг поняла, что она уже слишком взрослая, чтобы еще восемь лет учиться. Пора быть самостоятельной…

— Что за ерунда! — оценил Вашек Катины девичьи мечты.

Оказалось, что он и о школе думает совсем иначе и не может понять, почему человеку хочется работать дворником, если он способен стать инженером.

Катя обиделась и заявила, что она никогда не собиралась быть дворником.

Тут Вашек уже без стеснения расхохотался и, воскликнув: «Шутки в сторону!» — предложил Кате свою протекцию: может быть, она получит в Едловой работу — будет вытирать коровам хвосты!

Катя совсем уж было разобиделась, но как раз в этот момент заметила, как приятно улыбается этот развязный парень и какой у него, несмотря на его ужасное мигание, приветливый, дружелюбный взгляд. А он уставился на нее:

— Знаешь что? Давай называть друг друга на «ты»!

— Давай, почему бы и нет?

Катя представляла себе это иначе. Она соглашалась явно без особого восторга, и Вашек подумал, что нужно выразиться яснее:

— Не могу же я говорить: «Барышня, не сходите с ума!» А «Катя, не сходи с ума» — так можно.

И они перешли на «ты».

— Вашек, — спросила Катя, пользуясь новой формой обращения, — почему ты со мной тогда в Гайенке не поздоровался? Помнишь, на улице?

— Я с тобой не поздоровался? — Он изобразил на своем лице изумление. — Это странно. Я ведь такой вежливый, любезный молодой человек. Неужто я и в самом деле не поздоровался с тобой, когда ты там стояла с этим красавцем, что продает яд для мышей? Неправда, я сказал: «Привет!»

Но Катя не находила его ни особо вежливым, ни любезным, разве что молодым.

Вскоре Вашек увидел на реке нечто любопытное, миром вскочил на ноги и потянул Катю за собой. Они бежали по травянистому склону, впереди — щенок. Они догнали его уже внизу, на берегу. Он стоял и дружелюбно вертел хвостом, встречая какую-то лодку.

Это было каноэ небесно-голубого цвета. На носу белой краской написано «Отважный». Над веслами склонились двое молодых людей, одинаково стройные и рослые, с блестящими каштановыми волосами. Посередине, на пассажирском месте, вертелся растрепанный мальчишка и возбужденно кричал: «Дон, Дон!»

Это были Вылетяловы и Енда.

— О, Ольга моя! — запел фальшивым тенором Вашек, приветствуя гребцов, и Ольга так взмахнула веслами, что едва не перевернула лодку.

— Здорово, Моргун! Здравствуй, Катя!

Зденек, Ольга и Вашек сразу заговорили, как старые знакомые. Они толковали о разных ребятах и девушках, не известных ни Кате, ни Енде, причем пользовались сокращениями и условными выражениями так, как объясняются между собой близкие друзья или товарищи по школе. Собственно, между ними так это и было: Вацлав Лоуда, Зденек и Ольга два года назад распрощались в последнем классе гайенской восьмилетки.