Катилинарии. Пеплум. Топливо

– Сейчас 18 часов 15 минут. Значит, это было 585 лет, 19 дней, два часа и восемь минут назад.

– А секунд?

– Это не шутка. И Помпеи – тоже.

– Вы археолог?

– Археологов больше не существует.

– А анестезиологи существуют? Мне бы им пару слов сказать.

– Вы не можете хоть раз в жизни забыть о своей драгоценной особе?

– Да вы просто нахал.

– Я говорю с вами о Помпеях. Помпеи гораздо важнее вас.

– Для кого как.

– Нам показалось, что Помпеи важнее нескольких тысяч жителей этого города. И уж тем более Помпеи для нас важнее, чем вы.

– Я была права! Это вы устроили извержение!

– Да, в прошлом году.

– В прошлом году, то есть в 2579-м… Вижу, вы по-прежнему питаете нездоровую страсть к годовщинам.

– Причина, что мы выбрали 79 год новой эры, вовсе не в годовщине. Мы хотели сохранить для вечности Помпеи той эпохи, которую сочли их наивысшим расцветом. В 80 году ожидалось прибытие художников нового направления, которые уничтожили бы прежние шедевры и заменили их своими творениями, – чудовищный палимпсест[12]! Мы вмешались как раз вовремя.

– И мое лицо тоже собирались превратить в палимпсест?

– Нет. Но вы первая, кто заподозрил правду о Помпеях.

– А если бы вы оставили меня в 1995-м, думаете, я могла бы что-то изменить?

– Ну и самомнение у вас!

– Уж простите, если вы вырвали меня из моего времени, значит, я помешала вашим планам.

– Сказать по правде, нам было бы сложно точно определить причину, по которой мы вас вызвали.

– Вызвали! А в вашу эпоху тоже умеют преуменьшать.

– Вы поселили в нас неуверенность. А неуверенность мы не любим.

– Мы, мы! Это вы о себе так?

– Я говорю от имени ученых храма.

– Как вас зовут?

– Цельсий.

– Вы швед?

– Шведов больше не существует.

– Надо же. А мне казалось, у этой страны все в порядке.

– Стран тоже больше не существует. Есть лишь две стороны света: восток – Левант и запад – Понант. Я понантиец.

– А я?

– Вы? Вы – никто. Вы остались кем были.

– Понантийцы просто сама любезность.

– Ваша манера выражаться несколько устарела.

– Поставьте себя на мое место!

– Оно мне не по вкусу.

– Ну, хоть в чем-то мы с вами сходимся. Скажите, Цельсий, вы приставлены следить за мной?

– Да, я приставлен заботиться о вас.

– Это я и имела в виду. Можно вас попросить принести мне одежду? На тот случай, если вы не заметили: я совершенно голая.

– Меня это не беспокоит.

– Зато меня беспокоит.

– Не знаю, найдется ли у меня одежда для вас.

– Тогда покрывало.

– Покрывала тоже нет.

– А газеты?

– Прессу давно упразднили.

– Дайте же, наконец, хоть что-нибудь! Я не могу оставаться голой.

– Я что-нибудь поищу.

* * *

– Это что – пеплум?

– Или пеплум, или ничего.

– В 2580 году пеплумы снова в моде?

– Нет. Это театральный костюм.

– А почему вы не дадите мне обычную одежду?

– Вы видите мой наряд?

– Недурно выглядит. Даже элегантно.

– Это голограмма.

– Вы одеты в голограмму?

– Теперь все так ходят.

– Так вы что, голый?

– Какая разница, если вы этого не видите? Нам пришлось отказаться от одежды. Уход за ней слишком дорог, к тому же она ветшает. А голограммы хватает на всю жизнь.

– Значит, люди носят одно и то же?

– Чтобы поменять голограмму, нужно израсходовать слишком много энергии. Да и вообще зачем переодеваться? Голограмма не пачкается, не пахнет, в ней можно расти, полнеть или худеть по желанию, она не выходит из моды. Мыться, отправлять естественные потребности, осуществлять сексуальные функции тоже можно прямо в ней.

– Вы никогда не раздеваетесь? Это ужасно.

– Мы подсчитали, что, включая и отключая голограмму, мы расходуем больше энергии, чем оставляя ее включенной во время занятий сексом или посещений туалета.

– Даже боюсь спрашивать, сколько времени у вас длятся эти процессы.

– Почему вас интересуют только мелочи? Из того, что я вам рассказывал, вас должна была прежде всего поразить энергетическая проблема. Мир сильно изменился с ваших времен, и причиной тому послужил чудовищный дефицит энергии, с которым человечество столкнулось в прошедшие века и который особенно остро ощущается теперь.

– Не похоже, чтобы вы так уж остро нуждались. Углубиться в прошлое на две с половиной тысячи лет и устроить там извержение вулкана – для этого понадобилось чудовищное количество энергии.

– Повторить это мы уже не сможем.

– Вот и прекрасно!

– Знать, что единственное людское творение, достойное быть увековеченным, создано две с половиной тысячи лет назад, – это, по-вашему, прекрасно?

– В этом смысле, конечно, нет.

– Другого смысла не существует.

– А Ласко?[13]

– Что это?

– История Древнего мира – ее больше нет?

– Древний мир – это вы.

– Ладно. Расскажите мне все начиная с 8 мая 1995 года, с 10 часов утра.

– Такую длинную историю невозможно пересказать.

– Ну, хотя бы самое главное!

– Главное лишь одно – энергия. Есть только одна История – энергия. И только одна политика – энергия.

– Вы сейчас мне национальный гимн понантийцев поете?

– Это то, что движет Вселенной.

– Как все романтично в 2580-м.

– Смейтесь, смейтесь! А ведь к этому привела ваша безответственность.

– Не перекладывайте с больной головы на здоровую. Я не в ответе за деяния моих современников.

– Это вы верно заметили. Вы из эпохи безответственности.