Катюша

Она подскочила, как ужаленная. Сколько же это времени? А вдруг она проспала встречу с Банкиром, и все ее труды пошли насмарку?

— Колокольчиков! — позвала она. — Эй, старлей, ты где? Колокольчиков не откликался, и Катя поняла, что она одна в квартире. “Вот так номер, — подумала она. — Куда же он подался? Запер меня тут, а сам пошел за своим Селивановым и за нарядом ментов с дубинками и наручниками, пронеслось в голове. — Живой не дамся. Выпрыгну в окно, тут всего-то третий этаж, авось не расшибусь. Отстреливаться буду...

Вот дура, — подумала она. — Истеричка. Что он, по-твоему, совсем чокнутый — собираться арестовать человека и оставить у него под подушкой заряженный пистолет? Да зачем ему наряд? Он же мог тебя в авоську сложить и отнести к себе в ментовку, да ему тебя и носить не надо было — ты же сама к нему вчера туда приперлась, совсем ополоумела... Нет, — решила Катя, — Колокольчиков все-таки святой. Это ничего, что у него фамилия подкачала. Святых всех по именам называют — святой Сергий, святая Варвара... она же Санта-Барбара. Как же его зовут, моего старлея? Держала ведь удостоверение в руках, читала... Помню, что Фомич, а вот имя... Андрей? Антон? Или вообще Николай?”

Думая так, она быстро одевалась, и в тот момент, когда она привычным движением затянула “молнию” на джинсах, пронзительно заверещал стоявший, оказывается, на столе электронный будильник. Поверещав, он начал противно квакать, а потом снова заверещал. Катя покрутила проклятую штуковину в руках, не зная, как заставить ее заткнуться, но та, слава создателю, проквакавшись, замолчала сама. Светящиеся цифры на табло показывали девять тридцать.

Под будильником обнаружилась записка, размашисто и неразборчиво написанная на обратной стороне какого-то казенного бланка — похоже, это был протокол допроса. Катя некоторое время старательно шевелила губами, разбирая почерк, больше всего напоминавший колючую проволоку. “Сразу видно, что мент писал”, — подумала она между делом.

“Завтрак в кухне на столе, — гласила записка, — кофе сваришь сама. На телефонные звонки не отвечай. Не опоздай на свое свидание. Жду тебя вечером. Как насчет того, чтобы начать делать глупости?”

Катя невольно улыбнулась, чувствуя прилив какой-то прямо-таки собачьей восторженной благодарности к человеку, которого она едва не убила и который, тем не менее, наплевав на свои прямые служебные обязанности, накормил ее, обогрел, дал отоспаться, а главное — понял.

Она с удовольствием, до хруста в суставах потянулась и пошла на кухню варить кофе. Прихлебывая густую ароматную жидкость, обжигавшую небо и заставлявшую сердце стучать быстрее, она обдумывала предстоящее опасное дело. В том, что дело будет опасным, сомневаться не приходилось. Несомненно, Банкир попытается ее убить — неизвестно, заинтересовала его якобы имеющаяся у Кати информация о Прудникове или нет, но шанс поквитаться с ней он не упустит. И, конечно же, он прибудет на свидание не один, если прибудет вообще. В конце концов, гораздо проще послать на это дело машину с вооруженными амбалами. Амбалы могут доставить Катю к нему, а если это почему-либо не получится, просто шлепнуть ее на месте. “Плохо, если он не приедет, — подумала Катя, вертя чашку в ладонях. Чашки у Колокольчикова были хороши — тонкого фарфора и очень изящной формы, Кате они очень нравились. — Если Банкир не приедет, придется как-то заломать одного из его мордоворотов и уговорить его отвезти меня к хозяину, а это — лишние хлопоты. И результат, честно говоря, сомнительный.

Это тебе не кино, Скворцова, не Голливуд какой-нибудь. Это наши отечественные отморозки в полный рост и со всеми прибамбасами. Сотрут они тебя в порошок, даже мокрого места не останется...”

Плевать, — подумала Катя. Почему-то мысль об отморозках, жаждущих стереть ее в порошок, ее ничуть не беспокоила — наверное, она просто свыклась с этой мыслью. Ведь привыкает же, в конце концов, человек каждый божий день переходить улицу, содрогающуюся от рева проносящихся на огромной скорости автомобилей. Некоторым, конечно, не везет, но большинству-то удается выжить... Просто надо очень внимательно смотреть по сторонам и уметь вовремя отскочить, — да так, чтобы не угодить под соседнюю машину.

“Так и будем действовать, — решила она. — Все равно, других вариантов нет и не предвидится ”.

Она допила кофе и вымыла чашку, с удовольствием проигнорировав заботливо приготовленный душкой Колокольчиковым завтрак — есть, как всегда по утрам, не хотелось, а о здоровом образе жизни думать пока что вряд ли стоило. “Если останусь жива, — решила она, — каждое утро буду завтракать, наберу вес и сделаю себе пристойную фигуру, а то перед мужиком раздеться стыдно”. Она вдруг вспомнила, что в ночь перед своей смертью Верка Волгина назвала ее Кощеем.

“Как в воду глядела, — с легкой грустью подумала Катя. — Верку уже похоронили, а меня смерть не берет, хотя Верка-то как раз была не при чем”.