Катька – пограничная собака

Прибывающие самолёты разгружали, мешки с мукой, крупами, ящики грузили на КамАЗы, выезжали на них в город, — раздавали всё это голодающему населению Кабула, иногда вместе с КамАЗами…

Вот где ротный вспоминал не раз бюрократическую тщательность, с которой ему приходилось отчитываться за каждую запчасть, за каждый винтик вверенной ему техники, вплоть до фотографирования подорвавшихся БМП и БТРов, — здесь без всякого учета бросалось и раздавалось всё в таких количествах!.. У последней прибывшей гуманитарной колонны из 28 КамАЗов с мукой было распоряжение: отдать муку вместе с машинами, — без всяких расписок и документов. На въезде в Кабул, под Тёплым Станом, попавшую под обстрел колонну пришлось выручать. Капитан с бойцами на вертушках вылетели к месту событий. В благодарность за выручку старший колонны предложил:

— Командир, забери КамАЗ за бутылку водки!

— А что я с ним делать буду?

— Ты же сам ещё не знаешь, сколько здесь пробудете, что вам — машина не пригодится?

Ротный не смог отказаться от столь выгодного предложения.

Капитан Жадан постоянно находился при генерале Варенникове, с десятком бойцов своей роты сопровождая его во всех перемещениях по Кабулу. Тогда он впервые увидел джип — Тойота Ланд Краузер, который казался огромным, в нём и ездили бойцы охраны.

За завтраком генерал ставил задачи на день: сколько должно прибыть бортов из Союза, где и сколько нужно раздать продовольствия, какие передвижения предстоят по Кабулу, и много чего ещё.

Поездки загруженных продовольствием КамАЗов в сопровождении БМП по казавшемуся пустым городу были наполнены необычными ощущениями. С выводом войск с улиц Кабула ушла оживлённая жизнь: притих восточный базар, исчезла с дорог военная техника, создавалось впечатление покинутого, как перед бомбёжкой, города.

Это обостряло чувство опасности, понимание своей малочисленности рождало тревогу. Были и провокации…

Настроение бойцов, оставленных в Кабуле, трудно было назвать радужным, — возросла нервозность, порождённая неуверенностью и непониманием происходящего. Каждый день возникали разговоры:

— Сейчас мы бы уже в колонне подходили к границе…

— На днях уже были бы в Союзе…

Утром 13 февраля ротный получил приказ: подобрать человек 15 фотогеничных бойцов, одеть их поприличнее, проинструктировать, чтобы лишнего не болтали, и выстроить на аэродроме, — нужно показать иностранным журналистам картинку вывода из Афганистана последних десантников, — до крайней даты вывода оставалось два дня…

— Покружитесь над Кабулом, пока они разойдутся с аэродрома, и сядете обратно, — объяснил генерал.

Фотогеничных бойцов набрали, из восьмой роты попали в этот «отряд» Гена Соболь, Шамсиддин Халимов, Саня Храмцов, Слава Рябинин…

Сашка Уляшов с иронией констатировал, что в фотогеничные не проходит, а жаль: отобранным бойцам выдали новую форму, и отвезли их на аэродром.

А в вечерних новостях оставшиеся увидели по висящему под потолком телевизору репортаж: капитан Жадан докладывает генералу Варенникову о вылете десантников из Кабула, ребята, без вещей, с одним оружием, грузятся на борт АН-12, и самолёт взлетает. Иностранные журналисты пытались снимать на камеру охрану аэродрома, среди которой был и Саня Порядин, но вежливые люди в штатском аккуратно пресекали эти попытки.

Капитан А. Жадан докладывает генералу Варенникову. Аэродром, Кабул

Смотрящая телевизор вместе со всеми Катька непонимающе переводила взгляд с экрана телевизора на сидящих бойцов: что происходит? Она выскочила на улицу, как бы сделав попытку бежать к самолёту, потом, крутанувшись на месте, вернулась в столовую и улеглась, беспокойно глядя по сторонам, — картинка на экране уже сменилась…

Мысли бойцов тоже не были безмятежными: если по телевизору официально объявили, что Афганистан покидают ПОСЛЕДНИЕ десантники, то мы тогда кто и где? Может быть, нас уже нет, мы списаны?.. Вся надежда была на оставшегося в Кабуле генерала Варенникова.

А в самолёте тоже творилось непонятное: борт кружил над Кабулом, как при наборе высоты, а журналисты не расходились. В конце концов, лётчики получили приказ: лететь на Ош, — а это уже был Союз.

Летчики позвали капитана в свою кабину, где он и узнал о смене курса.

— Как, — в Ош? Почему, — в Союз? У меня же там люди остались… ротное имущество… КамАЗ…

Хозяйственного ротного сильно озадачил такой поворот событий. В ушах, вместо рёва летящего самолёта, вдруг поселилась тишина. Почему-то представилась картина: одиноко летящий над вражеской территорией самолёт, такой беззащитный в чужом небе…

У лётчиков была своя фишка: при пересечении границы с Союзом они делали вираж и врубали десантную сирену, которая выла так, что из самолёта хотелось выпрыгнуть. Ошалевшие бойцы, ничего об этом не зная, вытаращились на мигалку над люком, прикидывая, как и куда им предстоит прыгать…

Появившийся в багажном отсеке лётчик подмигнул:

— Ну, что, десантура, — обоср…сь? Всё нормально, — границу пересекли, мы в Союзе!

После чего он вернулся в кабину:

— Да брось расстраиваться, капитан! — Домой летим!

Припасенная авиаторами бутылка водки была торжественно разлита: