Каторжанин

Побаивался, что пальнут сразу, без предупреждения, но японцы только вскинули винтовки и отдали какой-то приказ, наверное, подойти. Или остановиться. Увы, не знаю.

«Поди разбери вас, макаки…» – ругнулся я, сделал вид, что положил руки на затылок, при этом взялся за древко топора и послушно потопал к патрулю, еще больше раскачиваясь и через шаг спотыкаясь.

Ожидал чего угодно – что будут обыскивать либо пинать, – но один из японцев, после того как я подошел вплотную, без разговоров ткнул меня в живот штыком.

Увернулся чудом, помогло только то, что в этот момент в очередной раз покачнулся. Коротко блеснула сталь в мертвенно-бледном свете луны. Мордатый японец ухватился обеими руками за шею, забулькал, словно индюк, и упал на колени.

Я присел и в прыжке рубанул по второму. Третий попытался заслониться винтовкой, но я уже закружился, зацепил его клинком под сгиб колена, а потом, еще раз переступив, коротко и мощно всадил томагавк между лопаток.

Глухо хрустнуло, солдат всхлипнул и кулем повалился на землю…

– Гады… – Я машинально потрогал бок, но, к счастью, штык только надорвал куртку.

Времени жалеть об одежке не было, я быстро оттащил трупы в кусты, туда же выбросил японские винтовки и коротким свистом подозвал остальных.

К трактиру, солидному двухэтажному зданию, проскочили незамеченными, я немного подождал, после чего вместе с Тайто перебежками пересек деревенскую улицу с тыльной стороны питейного заведения. Прокрался вдоль стены, выглянул и заметил скучавшего возле входа в трактир солдатика.

На этот раз геройствовать не стал. Свистнула стрела, и японец, тихонько похрипывая, съехал по столбу крыльца на заплеванную землю.

Я удовлетворенно ухмыльнулся, жестом отдал команду убрать труп и осторожно заглянул в мутное окошко, в щель между рамой и занавеской. И даже не сразу поверил своим глазам…

Глава 12

За стойкой трактира стоял грузный мужик в алой шелковой рубахе и жилетке. Обширная красная морда, хитрющие маленькие глазки, расчесанные на пробор волосы, стриженая борода, весь такой холеный и на измученного пленника японских оккупантов никак не похожий.

Но удивил меня не он. И даже не японские офицеры за столом с какими-то девицами с прожженными и пропитыми мордами. А удивило то, что за тем же столом в той же компании сидели… Сидели русские. Кто – в гражданском платье, но большинство – в мундирах: чиновничьих, полицейских, судебного ведомства, а пара хмырей так вообще в армейской форме. Эти тоже на узников не смахивали, даже совсем наоборот – имели вполне довольный вид и по-дружески общались с косоглазыми, чокались с ними и неспешно закусывали.

– Вот же гады… – Сдержаться не получилось. – Ну да ладно…

В свое время я зачитывался романом одного замечательного писателя о каторге Сахалина, так вот, он рассказывал, что многие чиновники из администрации острова быстро нашли общий язык с японцами. Теперь я наблюдал это воочию…

«Да ну… – усилием воли прогнал сумбурные мысли. – Опять началось… Не время пророчествовать…»

Быстро проинструктировал личный состав, шагнул на крыльцо, выдохнул и потянул на себя дверь.

В полутемном коридоре у двери в главный зал стояли еще два солдата. Оба разом вытаращили на меня глаза, но за винтовки взяться не успели. Веерный двойной мах с упором на правую ногу, смачный хруст – и у первого отлетел кусок черепа, а он сам беззвучно опустился на пол. Второй интуитивно успел отстраниться, но клинок томагавка пробороздил ему физиономию – от надбровной дуги через нос к самой челюсти. Лицо раскрылось, как консервная банка, японец схватился за разваленную морду и рухнул на колени.

– Сейчас я вам устрою братание… – Я алчно ухмыльнулся, выхватил пистолет из кобуры и пинком снес с петель двустворчатую дверь.

В лицо резко ударило спертым сигаретным дымом, дешевым парфюмом и почему-то – запахом кислой капусты.

Сидевшие за столом недоуменно уставились на меня и солдат, ввалившихся следом в зал. Один из японцев вскочил и потянул из кобуры револьвер. Сухо треснул маузер, и он рухнул прямо на стол, со звоном роняя посуду на пол.

Остальные офицеры так и остались сидеть. Девицы сначала завизжали, но тут же заткнулись.

– Серьга, живо наверх, проверить второй этаж… – тихо приказал я унтеру, а потом сухо рявкнул: – Руки на стол, кто пикнет – лично глотку перережу.

Японцы дисциплинированно молчали, настороженно пялясь на меня узкими глазами. Но тут один из русских, тощий козлобородый брюнет с нервным породистым лицом, вдруг гневно хлопнул ладонью по столу и заорал фальцетом:

– Ма-а-алчать! Что вы себе позволяете? Боевые действия окончены! Вы нарушаете приказ генерал-губернатора Ляпунова о полной капитуляции!

Кабатчик под шумок попытался слинять через боковую дверцу, но схлопотал по морде прикладом от одного из ополченцев и, тихо скуля, забился под стойку.

Я поощрительно улыбнулся, после чего подошел к брюнету, ухватил его за воротник черного чиновничьего сюртука и прямо через стол притянул к себе.

– Что ты сказал, гад?

– Вы… вы… приказ… нарушать… – замямлил чиновник, постукивая зубами и отчаянно заикаясь.

– Назовись, живо.