Каторжанин

– Этого еще не хватало… – наспех натянув на мокрое тело одежду, я помчался на капитанский мостик.

– Дымы! – Мичман ткнул рукой по носу миноносца. – Идут встречным курсом. Расстояние – около четырех миль. Наших здесь нет, значит, японцы. Как минимум – бронепалубный крейсер, а может, и не один. Скорее всего, нас тоже уже заметили.

– Сбежать сможем?

Максаков покачал головой.

– Если решат догнать – догонят. Сейчас мы тащимся на четырнадцати узлах, а их бронепалубники дают двадцать пять. Догонят и потопят даже в наших территориальных водах. Но это если они уже знают, что мы угнали «Котаку». Могут следовать просто по своим делам и на нас не обратят внимания.

– Идем прежним курсом… – после короткого раздумья приказал я. – Вряд ли они знают, что миноносец угнан. Радиосвязи на Сахалине у них нет. На кораблях тоже почти нет. А телеграф мы качественно вывели из строя. К тому же слишком мало времени прошло. Но если…

– Будем сражаться, – закончил за меня фразу мичман. – Прикажите зевак с палубы убрать. Пусть останутся только бритые и в японской форме.

Потянулось томительное ожидание. Я вылетел из душа в горячке босиком, но даже не замечал этого.

Наконец дымы оформились в длинный хищный силуэт.

– Это «Цусима»! – прорычал Максаков, словно японский крейсер числился у него в кровниках. – На нас внимания пока не обращает. Разойдемся параллельными курсами на расстоянии полутора миль. Влепить бы тебе в борт парочку самоходных гостинцев!

– Так в чем же дело? – неожиданно для себя хмыкнул я.

– У нас шансов против него нет. Потопят задолго до расстояния пуска… – угрюмо пожаловался мичман.

– Так пусть сам подойдет. Снизьте ход до минимума и подайте сигнал… ну… скажем, «терплю бедствие». Что с торпедами?

– Обе поворотные спаренные установки готовы… – растерянно доложил мичман. – Но это же подло…

– Подло мирных людей сжигать живьем! – внезапно озлившись, заорал я на мичмана. – Вы либо подштанники наденьте, либо крестик снимите, Сергей Викторович.

– Атакуем, – вдруг решительно заявил Максаков. – Но перед самой атакой подниму Андреевский флаг! Его уже пошили.

– Вот таким вы мне нравитесь больше… – Я хлопнул мичмана по плечу. – Командуйте!

Миноносец начал сбавлять ход, на флагштоке появилась замысловатая комбинация флажков. Я лично согнал с палубы всех в трюм. Сам же встал к торпедному аппарату, набросив дождевик с капюшоном для маскировки.

– Только подмогните мне довернуть. – Зенович быстро крутил какие-то штурвальчики на тумбе, к которой были прикреплены две толстые спаренные трубы. – А дале я уже сам. Тута все как у нас. Так… готово…

Долгое время казалось, что «Цусима» проигнорирует сигналы, но потом силуэт крейсера начал расти на глазах. Он сближался с нами параллельным курсом, и очень скоро можно было даже невооруженным взглядом разглядеть матросов на верхней палубе. На крейсере тоже появились какие-то флажки, видимо, он запрашивал, что случилось.

– Давай, – зашипел я, увидев, как с мостика нас внимательно рассматривают в бинокль.

– Рано, – шептал в ответ Зенович. – Рано. Увернутся…

Наконец, когда туша крейсера подошла к нам совсем близко, матрос налег всем телом на торпедный аппарат, вместе со мной провернул его и дернул за какой-то рычаг. Что-то громко зашипело, я уже подумал, что случилась осечка, но через пару секунд из труб поочередно, одна за одной, вылетели две здоровенные сигары, громко плюхнулись в воду и, оставляя за собой пенный след, помчались к крейсеру.

За кормой «Цусимы» мгновенно вспенились буруны, крейсер ускорил ход и резко принял правее, а с его борта точно такие же скорострелки «Гочкиса», как у нас, начали дружно плеваться огнем.

Миноносец несколько раз дрогнул, все вокруг завыло и заскрежетало, я машинально закрыл голову руками и нырнул за барбет. А как только приземлился на палубу, раздалось два глухих и сочных, но совсем негромких, почти одновременных взрыва.

Я тут же высунул башку и увидел, что точно посередине крейсера, под его бортом, взметнулись два огромных столба воды. А потом он с жутким скрежетом разломился пополам. Обе половины встали торчком, а через несколько минут синхронно и медленно начали тонуть.

– Черт!!! – ахнул Зенович, пристроившийся рядом со мной.

– Черт… – охотно согласился я, пораженный величественностью и трагичностью зрелища.

– Вот тебе! – Из рубки выскочил Максаков и, тыча кукиши японцам, принялся отплясывать на палубе что-то среднее между джигой и гопаком. – Это тебе за «Новика», гаденыш!!! Эх, видела бы меня маменька…

– Гм!.. – Я громко кашлянул.

Мичман тут же устыдился и убрался к себе в рубку. К счастью, «Гочкисы» с «Цусимы» не успели повредить нам ничего серьезного, и миноносец начал уверенно набирать ход.

Но, как очень скоро выяснилось, это было только начало. «Цусима», оказывается, конвоировала гражданский японский транспорт, перевозивший солдат. Вопрос, топить или не топить, уже не возникал. Правда, японская лоханка от одной торпеды тонуть отказалась, и пришлось истратить последнюю, снаряженную для пуска.