Каторжанин

– В тюрьме?! – растерянно пробормотал Бессонов.

– Давайте не будем о плохом, – хищно улыбнулся Матвей. – Поговорим лучше о хорошем. Например, о нашей дружбе. Как там говорится: ты – мне, я – тебе. Мы помогаем вам, вы помогаете нам – всем хорошо, все довольны.

Директор нервно закусил губы. Взгляд его был полон злобы, но там больше досады, нежели ярости. Досады, которая обязательно смягчится и перетечет в смирение. Мужик понимал, что выхода нет, и ему ничего не оставалось, как принять волю сильного противника.

Матвея интересовали махинации с медью, но и о золоте он тоже поговорит. А Яша пусть пока займется водителем Бессонова, он должен создать мужику все условия, чтобы тот перешел на его сторону. В КГБ не должны знать, на какой крючок попал директор стратегического предприятия…

– Кто такой Раджин? Не знаю такого, – глядя на чернявого мужичка с орлиным носом, покачал головой Матвей. – Пиночет, Янхель, Конопатый, Чалик – про них слышал, а про Раджина – нет…

Пиночет загнулся от передоза, Янхель доживает последние дни в тубдиспансере, Конопатого «закрыли» менты, Чалик вдруг куда-то исчез. Весь воровской калган Красносибирска, словно по заказу, разом накрылся. Но, как известно, свято место пусто не бывает. В городе заявил о себе некто Раджин, грузинский вор в законе. Матвей не знал, насколько он серьезная личность, но мог догадываться. Из Москвы прогон пришел, Раджина ставили «смотрящим» по Красносибирской области. Серьезные люди за него подписались, но все «пиковые», «лаврушники». А Красносибирск всегда считался зоной славянских интересов. Не приняла Раджина местная братва, но его это мало волновало. Он действовал нагло, нахраписто, где силой ставил свою власть, где уговорами. К весне девяносто второго под ним был уже весь город, а сейчас он распространял влияние на область. Раджин был бы кретином, если бы упустил из виду Барсан. Богатый район, и от города всего восемьдесят километров. По местным меркам – всего ничего.

Раджин ставил на положение в Барсан своего человека, но Яше это не нравилось, а Матвей и не думал призывать его к смирению. Они забили «стрелку» Бараму, и к Черному озеру они подъехали вдвоем, в то время как «лаврушник» подтянул к месту всю свою гвардию. Четыре бойца с ним, пацаны на вид крепкие, и славяне там, и кавказцы.

Впрочем, в меньшинстве Матвей себя не чувствовал. Яша с ним, а в кустах неподалеку Селезень и Бурят. Эти ребята без всяких снайперских прицелов из обычных берданок бьют белку в глаз, и, если начнут стрелять, шансов у воровских не будет. И машина с бойцами в нескольких шагах стоит. А у пацанов там не только пистолеты, но и автоматы. Ни один гость не уйдет, если вдруг что…

– А кто ты такой, чтобы знать или не знать? – вскинулся Барам.

– На мне «сторожок», я не могу сказать, – покачал головой Матвей.

– Чего?! – вспылил Барам. – Я за вора! Я с «мусорами» не вась-вась! Я могу знать!

– А если вдруг узнают «мусора»? Если повяжут? Кому предъявлять?

– За кого ты меня держишь? – разозлился «пиковый».

– Тебе же сказали, что мы вдвоем будем, а ты всю свою свиту привел, – усмехнулся Матвей. – Как мне о тебе думать?

– Нехорошо вышло, Барам, – покачал головой Яша. – Ты на чужой земле, а ведешь себя как хозяин. Нехорошо.

– Это моя земля!

– Сказать, на какой глубине? – усмехнулся Матвей.

– Чего! – взвился «лаврушник».

– Тебе же сказали, что ты на чужой земле, – скривился Рыбаль. – А ты бычишься!.. Здесь тайга кругом, болота, волки, как бы тут навсегда не остаться.

– Это мы еще посмотрим! – Барам отвел в сторону полу куртки, обнажая рукоять пистолета, а другой рукой он шлепнул себя по щеке. И еще, еще… Матвей даже не шелохнулся, хотя комарье одолевало его не меньше. И Яша не обращал на эту гнусь никакого внимания. Барам же был на грани срыва. И Матвей с Яшей его бесили, и комары достали.

– Горячий ты парень, Барам! – покачал головой Матвей. – А здесь места холодные. И люди суровые. Как ты здесь жить будешь? Ехал бы ты отсюда, подобру-поздорову.

– Меня сюда Раджин поставил! Я отсюда не сойду!

– Надо бы нам встретиться с Раджином, поговорить. Пиночет ушел, и, если Раджин его место взял, мы готовы завозить на «общак», – сказал Матвей. – Как с Пиночетом было, так и с Раджином будет… Ты поезжай к нему, Барам, спроси, когда нам к нему подъехать. Мы подъедем. А ты оставайся в городе. Не нужно тебе здесь. Мы тут сами, без тебя. И нам хорошо, и вам с Раджином не напрягаться… Подобру, Барам, поздорову. И нам хорошо, и тебе жить-поживать.

– Ты чо, не русский? – вскипел Барам. – Тебе же русским языком сказали, Раджин за областью смотрит, а меня ставит на положение сюда! Если он сказал, то это железно. Все, никакая сила меня с места не сдвинет.

– Ну, сила найдется… – предостерегающе усмехнулся Матвей. – Только зачем грех на душу брать? Мы тут сами, а тебя на другое место поставят…