Каторжник император. Беньовский

Торговый корабль сделал остановку в Гавре, где Беньовские и их спутники сошли на берег. Андреянов и Уфтюжанинов стащили на причал багаж. Вещей было много. Только гардероб Фредерики занимал два увесистых сундука. Последним вынесли окованный железом сундучок с личной казной и драгоценностями.

Нанять карету в Гаврском порту не составляло труда. Попалась какая-то громоздкая, огромных размеров не то карета, не то дилижанс, впряжённая в четвёрку рослых лошадей. На крышу взгромоздили сундуки. Уфтюжанинов сел на козлы рядом с кучером. Андреяновы забились в угол кареты, стараясь вести себя тихо и незаметно, будто их и не было.

Тронулись в путь. За окном расстилалась норманнская равнина, оживляемая дубравами и селениями, над которыми подымались непременные шпили старинных готических церквей. Иногда дубравы расступались и дорога выходила на берег Сены, широкой, многоводной, доступной для морских судов.

В Руане меняли лошадей. На постоялом дворе Беньовский заказал любимое своё блюдо — говяжью печёнку с гречневой кашей, по которому так соскучился на Мадагаскаре. Фредерика запросила холодной телятины в томатном соусе. И конечно, появился на столе графинчик доброго виноградного вина. Расторопные слуги, уловив в проезжих богатых и щедрых людей, были суетливы и услужливы.

За соседним столом сидел плотный немолодой господин в тёмном сюртуке и старательно обгладывал куриную косточку. Беньовскому он показался знакомым. Господин поднял голову и, уловив на себе пристальный взгляд полковника, старался припомнить, где же он его видел.

   — Тысяча чертей, если вы не тот самый человек, с которым мы года два или три тому назад ехали в одном дилижансе из Лорьяна в Париж!

   — А вы тот самый коммерсант Моро, мой попутчик, с которым мы тогда так мило беседовали.

   — Если не ошибаюсь, вы ехали в Париж, чтобы поступить на французскую королевскую службу.

   — Поступил и командую экспедиционным корпусом на Мадагаскаре. Намерен провести в Париже отпуск и подлечиться. Перебирайтесь, дружище Моро, за наш стол. Рад с вами потолковать.

Моро не заставил себя долго упрашивать.

   — Знакомьтесь. Моя жена, баронесса Фредерика.

Коммерсант галантно поцеловал ручку мадам Беньовской.

   — Ну и какова перспектива превращения Мадагаскара во французскую колонию? — поинтересовался Моро.

   — Перспектива самая благоприятная. Да вот наткнулся на вражду и непонимание королевских чиновников, начиная с губернатора Дюма. Морской министр, вместо того чтобы прислать пополнение для экспедиционного корпуса и увеличить ассигнования на его содержание, изматывает меня проверками. Теперь мне придётся оправдываться перед министром. Кстати, что представляет собой этот Сартин?

   — Что вы хотите от полицейского генерала? Усердный служака. Звёзд, как говорят, с неба не хватает. Трусоват. Вряд ли будет вам серьёзной опорой. Вам бы стоило познакомиться с мосье Тюрго.

   — Но как это сделать?

   — Попробуйте действовать через кого-нибудь из финансистов. Наши финансовые тузы, банкиры, промышленники возлагают большие надежды на Тюрго. Но королевское окружение и особенно австриячка его не любят.

   — Помните, господин Моро, вы предсказывали, что во Франции появится свой Кромвель.

   — Кромвель — это крайняя мера. Всякая революция — палка о двух концах, чреватая опасными последствиями. Если бы удалось избежать разгула черни, кровопролития и обновить режим с помощью смелых реформ... Если консерваторы во главе с австриячкой сумеют свалить Тюрго, трон рано или поздно зашатается. К сожалению, наш молодой Луи этого никак не понимает.

Показался кучер.

   — Лошади готовы, ваша милость. Можем ехать, — сказал он Беньовскому.

   — Выпей, голубчик, бутылочку бургундского за наше здоровье, — ответил ему Морис Август. — И пусть хозяин отнесёт её стоимость за мой счёт. И ещё попроси его накормить моих слуг. Не будем спешить.

Беньовский продолжал беседу с коммерсантом, направлявшимся по своим торговым делам из Парижа в Гавр.

   — Народ связывает надежды на добрые перемены не столько с именем короля, сколько с Тюрго, — говорил Моро. — Третье сословие ожидает обещанной налоговой реформы, промышленники и торговцы хотели бы поощрительных мер правительства, которые позволили бы поднять производство и торговлю. Но все благие намерения Тюрго встречают яростное сопротивление аристократии, двора, австриячки.

   — Вероятно, эти круги раздражает авторитет Тюрго среди третьего сословия?

   — Можно сказать и так. Один из самых заядлых его недругов министр иностранных дел граф де Верженн[55], старый дипломат. При покойном короле он был послом в Турции и ещё в каких-то странах. Близок к Марии-Антуанетте. А во времена предыдущего царствования ему благоволила мадам Дюбарри.

   — Какова её судьба?

   — Из монастыря, где её заключение не было слишком строгим, Дюбарри давно выпустили. Живёт себе припеваючи в загородном замке Марли, принимает гостей, как в добрые старые времена. Сохраняет политическое влияние.

   — Любопытно.