Каторжник император. Беньовский

   — Не рано ли, господа, делим портфели, ведь ещё не ведаем, каким капиталом располагаем?

   — Резонно, — согласился другой компаньон, Кюрталь. — Пусть каждый из нас назовёт сумму капитала, которую он вносит в общий бюджет компании.

Компаньоны стали называть суммы, и, когда подсчитали общий капитал компании, он оказался не столь велик, чтобы затевать рискованное и дорогостоящее предприятие.

   — Я-то думал, что имею дело с солидными и состоятельными компаньонами, — вспылил Беньовский.

   — А чем вы лучше нас, граф? Какова ваша доля участия? — осадил его Гратероль.

Морис Август не стал с ним пререкаться, а сказал спокойно:

   — Что будем делать, господа?

Наступило тягостное молчание, которое прервал Кюрталь:

   — Выход один, господа. Едем в Америку и увеличиваем капитал компании за счёт привлечения новых акционеров, американцев. В Филадельфии и Балтиморе много энергичных и богатых дельцов, которые наверняка заинтересуются нашим делом.

С Кюрталем согласились. Необходимо участие американцев. Некоторые из акционеров имели родственные связи в деловом мире Соединённых Штатов.

   — В Америке купим или арендуем корабль, загрузим его товарами и поплывём в Индийский океан, — высказался Гратероль.

   — Но ведь компания не может существовать без руководителя, — настаивал на своём Беньовский. Он ещё надеялся стать президент-директором.

   — Считайте себя временно исполняющим обязанности главы компании, — ответил ему Гратероль. — Отдаём должное вашему опыту, знанию Мадагаскара.

   — Почему временно?

   — Когда компания окончательно сформируется, своё мнение выскажут и американцы. Возможно, у них будут иные соображения на этот счёт.

   — Стоит подумать о преимуществах коллективного руководства. Компанию мог бы возглавлять не президент, а президентский совет, — сказал Броссар, один из компаньонов.

«Тогда зачем, чёрт возьми, вся эта моя затея с компанией? Чтобы таскать для вас каштаны из огня и плясать под вашу дудку, господа?» — хотелось Беньовскому бросить в лицо собранию. Но он почёл за лучшее сдержаться и сказал миролюбиво:

   — У нас ещё будет много времени, господа, чтобы посоветоваться. Решим все наши проблемы дружески, полюбовно. Полностью согласен с господином Гратеролем и другими. Едем в Америку. И постараемся увеличить наш капитал за счёт американцев.

   — Вы согласны временно исполнять обязанности руководителя компании? — спросил Кюрталь.

   — Почему бы нет? Когда речь пойдёт о выборе постоянного президент-директора и я окажусь в числе претендентов на этот пост, постараюсь привести вам некоторые аргументы в свою пользу. Поверьте, аргументы будут весомыми.

   — О чём вы? — раздались голоса.

   — Скажу вам в своё время.

   — Вы нас интригуете, граф! — воскликнул Гратероль.

   — Пока вам могу сказать одно, господа. Среди малагасийцев я пользуюсь большим политическим влиянием. Долгая история рассказывать, как я этого достиг. И кроме того, располагаю на Мадагаскаре крупной недвижимостью. Если бы я обратил её в капитал, то мог бы превзойти по своей доле участия всех остальных акционеров вместе взятых. Так что, господа, не пренебрегайте графом Беньовским. Он ещё будет вам полезен.

Акционеры молча переглянулись, а Гратероль заметил:

   — Вы говорите загадками, граф.

   — Все загадки рано или поздно раскрываются, дорогой компаньон, — ответил Морис Август. — Всему своё время.

Возвратившись в гостиницу, Беньовский объявил жене:

   — Едем с компаньонами в Америку.

   — Я должна собираться?

   — Ты возвращаешься домой, в Трансильванию.

   — Но почему ты избавляешься от меня?

   — Объясню. В Америке к нам присоединятся новые компаньоны, и мы поплывём на Мадагаскар. Что меня там ждёт, не ведаю. Не хочу тебя, мою бесценную жёнушку, подвергать опасностям — тропической лихорадке, нашествиям москитов, неустроенности быта.

   — Но это опять разлука. На многие месяцы или годы.

   — Может быть, и на годы. Что поделаешь, Фредерика? От этой экспедиции зависит наше благополучие, возможность стать богатыми людьми.

   — Зачем нам богатство, Морис? Мы и так не бедняки.

   — Всё относительно, Фредерика. Мы с тобой средней руки помещики. А я хочу внушительного богатства, которое бы давало ощущение власти, превосходства над толпой. Я много настрадался в жизни. Испытал долю арестанта, ссыльного, скитался по белу свету. Разве не заслужил я право на власть и богатство?

   — Тебе виднее, Морис. Иногда мне кажется, ты совсем забыл, что у тебя есть жена. На уме у тебя только деньги, деньги.

   — Да нет же, милая...

   — И ещё... Порой меня охватывает страх, предчувствие чего-то дурного. Боюсь, что ты совершишь безрассудный, отчаянный поступок, и это погубит тебя.

   — Плохо ты знаешь своего Мориса. Если даже я задумываю совершить что-либо отчаянное, дерзкое, то поступаю при этом всегда расчётливо, продуманно.

   — Так ли, Морис? Зачем ты называешь себя графом? Какой ты граф на самом деле?

   — Каждому человеку свойственны маленькие простительные слабости. Виноват, немного грежу честолюбием. Ты меня осуждаешь?

Фредерика ничего не ответила, а только вздохнула. А Беньовский продолжал:

   — Имея большие деньги, мы станем взаправдашними графами.

   — Каким же это образом, хотела бы я знать.