Катрин Денев. Красавица навсегда

Съемки «Бенжамена» были прерваны похоронами Франсуазы Дорлеак. Младшей сестре сообщили об этом по телефону. «В то время как вся съемочная группа, оцепенев от ужаса, впала в безмолвный транс, Денев приняла трагическую весть с поразительным мужеством», – вспоминает одна из свидетельниц того дня, актриса Катрин Рувель. То, что фильм был закончен, заслуга Катрин Денев, ибо найти ей замену для роли Анны не представлялось возможным.

Драма, постигшая актрису, отпечаталась на этой ее роли и на последующих. «Она преодолела, переросла себя – быть может, и за свою сестру, для которой до самого конца кинематограф был важнее всего, – пишет Франсуаза Гербер. – Серьезность, которая с этого момента проступает в лице Катрин, становится символом меланхолии французского кино». Денев словно принимает эстафету прямо из рук Мишель Морган (в некоторых кадрах между ними заметно удивительное сходство); в связи с «Бенжаменом» впервые на устах журналистов возникло и сравнение Катрин Денев с Гретой Гарбо.

Денев опять повезло: ее первая костюмная роль была сыграна в фильме очень качественном и явно не рядовом на общем фоне французского кино. Поразительно, но даже эпоха рококо, столь затейливая, выразительная и, прямо скажем, выигрышная в зрелищном смысле, не так уж успешно воплощалась на экране французами, в то время как Федерико Феллини сделал ее в «Казанове» пластически осязаемой и философски осмысленной. Не француз, а итальянец Этторе Скола поставил фильмы «Бал» и «Ночь Варенны» – о ключевых эпизодах французской истории. Противопоставляя отечественный кинематограф итальянскому и советскому, Жан-Пьер Жанкола пишет: «Французское кино всегда было внеисторическим… История порой предоставляла французским кинематографистам временные рамки для их произведений… И лишь очень редко она служила им темой»^[25].

Если исключить блистательного «Фанфана-Тюльпана», придется признать, что фильмы плаща и шпаги – от «Трех мушкетеров» до «Анжелики» – чаще всего были в плохом смысле литературны и, с другой стороны, являли достаточно примитивную зрелищность. В отличие от американского вестерна, который «воплощал постоянные и противоречивые размышления Америки о собственной истории»^[26].

Даже ведущие французские кинематографисты использовали историю скорее, как эмоциональный фон: и Марсель Карне в «Детях райка», и Рене Клер в «Больших маневрах». Забудем на миг «Наполеона» Абеля Ганса и театрализованные киноэксперименты Ариадны Мнушкиной – и может показаться, будто национальный кинематограф «опустил» в своих воспоминаниях о прошлом все три французские революции и даже фигуру Бонапарта.

Между тем итальянцы, прежде всего в лице Лукино Висконти, создали настоящую школу исторического фильма. Жанровым ключом для него послужили мелодрама и опера – исконно итальянские жанры. А на рубеже 60–70-х годов Висконти поставил немецкую трилогию, воплотив в ней свое понимание эпохи европейского декаданса и раскрыв трагедию самоуничтожения старой гуманистической культуры.

Французское кино и не ставило перед собой задач подобного масштаба. В нем вольно себя чувствовали и поэзия, и повествовательная проза, но почти отсутствовал исторический эпос. Единственным исключением был Жан Ренуар (не случайно Висконти начинал в кинематографе его ассистентом). Ренуаровские «Правила игры» – одновременно и документ кризиса верхов предвоенной Франции, и условно-исторический спектакль, разыгранный в традициях того же незабвенного Мариво. После войны режиссеры утратили вкус к историзму, и даже «Жюль и Джим» Трюффо – это великая, но мелодрама, а «историческая» в ней только приставка. Хотя безошибочное чувство стиля как исторической категории продолжало порой жить во французских актерах и актрисах. Катрин Денев – из этого разряда профессионалов.

«Бенжамен» – тоже мелодрама с привкусом горькой комедии. В этом фильме игра Денев в точности отвечала авторскому пониманию эпохи. Прошло не так много времени – и Денев привлекла внимание Висконти, задумавшего создать кинобиографию Джакомо Пуччини. Актриса должна была выступить в этом фильме рядом с Марчелло Мастроянни, Ванессой Редгрейв и Роми Шнайдер. Висконти, воспитавший целую плеяду актеров, охотно работал и с Анни Жирардо, и с Жаном Маре, и со своим любимцем Аленом Делоном – соотечественниками Денев. Но ей самой так и не довелось пройти школу мастера.