Катрин Денев. Красавица навсегда

Однажды Денев снималась в старом римском палаццо. Стены огромной комнаты были уставлены книгами, среди которых терялись двери, окна и даже постель. «Воздействие этого дома было изумительным. Это вовсе не было неудобно, – вспоминает она. – Я думаю, что дом без книг – неполноценное жилище. А дом, где есть библиотека, поневоле обрастает историей – той историей, которая просматривается через эти книги, и воображаемой историей их владельцев. Библиотека – это что-то интимное. Когда я бываю у близких приятелей, могу позволить себе порыться в их книгах. В остальных же случаях на книжные полки не смотрю: боюсь увидеть нечто, что меня возмутит или, наоборот, понравится и станет поводом для сближения с людьми вопреки моему желанию. Но если вижу, что кто-то читает в кафе, – стараюсь разобрать что, и часто в зависимости от этого складывается мое мнение об этом человеке».

Катрин Денев читает романы, документальную прозу, дневники писателей, исторические труды, для отдыха – детективы. Среди ее любимых книг о кино – воспоминания легендарной Луизы Брукс, автобиография Жана Маре и беседы Трюффо с Хичкоком. Никогда не делает пометок в книгах, а когда видит те, что сделаны другими, это ей мешает: кажется, что такого рода записи – нечто очень личное, не предназначенное для посторонних глаз. Страницы некоторых из любимых книг – скажем, «Над пропастью во ржи» Сэлинджера – она помнит почти наизусть. Любовь к чтению, признается актриса, порождает в ней желание писать самой, но ни разу ему не уступила, во всяком случае, не сделала свои опыты достоянием читателей.

«В силу своей профессии, – утверждает Денев, – я очень хорошо знаю, какой властью обладает зрительный образ, и не могу не побаиваться его. Тогда как слову, языку я всегда доверяла, полагая, что все книги говорят истину, и когда наконец осознала свою наивность… И все же не могу представить жизнь без книг. Я знаю, что чтение не всегда делает человека счастливым. Но согласитесь: бывают переживания и даже страдания, ни в чем не уступающие счастью».

Она не ищет знакомства даже с теми современными авторами, которых боготворит: ей кажется, что она знает их достаточно полно по книгам. Не перечитывает произведений, положенных в основу сценариев, боясь, что они на нее слишком повлияют. «Перенос книги на экран, – говорит Денев, – всегда предполагает некоторое предательство, за исключением, быть может, детективов. Иное дело – эксперимент, в котором мне довелось участвовать. Издательство «Фан» организовало выпуск видеокассет с записью литературных произведений. Я читала прозу Маргерит Дюрас – пленительную, особенно когда ее произносишь вслух. Не знаю, есть ли у книг-кассет будущее, но мне кажется любопытной сама идея преподносить старое доброе печатное слово с помощью столь современного технического средства».

При этом у Денев нет любимых литературных героев и героинь, которых бы ей хотелось непременно воплотить на экране. Так же как и в кино, она всегда предпочитает целостный мир, «вселенную» писателя его персонажам. «Ненавижу играть людей, которых не чувствую, – сказала как-то Катрин Денев. – Не люблю «героев». Когда выбираю для себя роли, вдохновляюсь только персонажами, которые для меня реальны. Никогда не хотела быть Федрой, Анной Карениной или мадам Бовари. Не знаю почему, но моя фантазия воспламеняется только от жизни…Я скорее наблюдательна и созерцательна, чем рассудочна».

И, однако, многие режиссеры видят ее героиней экранизаций – прежде всего французской классики. Она должна была сыграть Матильду де ла Моль в очередной, несостоявшейся версии «Красного и черного». Она выступила в роли осовремененной Манон Леско и модернизированной маркизы де Мертей в костюме от Готье. Платья могут быть историческими или современными – «вечной» остается ее принадлежность национальной традиции: картезианская ясность («с оттенком барокко»), отточенность стиля, юмор и меланхолия, лирика и дотошный психологизм в их типично французской версии.

Странно, но она миновала встречи с главными режиссерами, которых принято считать гордостью Франции. И не только с Годаром. Она никогда не играла у Клода Соте, Жака Риветта и Эрика Ромера. Не снималась у Алена Рене, предпочитающего актеров с театральным опытом. Не работала с Робером Брессоном, которого считает великим и чьи картины «Мушетт» и «Дневник сельского священника» включает в свою личную десятку мировых шедевров. Более молодой Оливье Ассаяс назвал ее «великой звездой народного кино» и записал интереснейшее интервью для «Кайе дю синема», но тоже ни разу не снял актрису.

Так получилось, что ее «французскость» была востребована в юности – Деми и Трюффо, в зрелом возрасте – Варнье и Тешине, о котором речь впереди. И гораздо чаще она работала с режиссерами-иностранцами. Но порой именно им удавалось выявлять в ней то, что ускользало от соотечественников.