Катрин Денев. Красавица навсегда

28 мая 1972 года родилась Кьяра Шарлотта Мастроянни. Репортеры, отслеживавшие роман двух знаменитостей, взяли роддом в круглосуточную осаду. Весь мир обошли снимки Катрин Денев с новорожденным младенцем. На них Кьяра выглядела положительно счастливой и ни на кого не похожей. Сходство и с отцом, и с матерью проявилось позднее. Честь первой фотосенсации – авторство снимка – была предоставлена не кому иному, как бывшему мужу актрисы, Дэвиду Бейли. Правда, этим сенсация и ограничилась. Никакой пикантной информации об отношениях Денев – Мастроянни в прессу не просочилось.

Разумеется, газетным сплетникам никто не мог запретить гадать, даст ли Флора Мастроянни на сей раз развод своему часто увлекающемуся мужу или разыграется новый вариант «развода по-итальянски». Злорадно вспоминали, что в подобной ситуации ничего не смогла добиться прежняя подруга актера Фэй Данауэй, которая требовала от Марчелло узаконить их отношения, что и привело к разрыву. Теперь «ставили» на очарование и такт Катрин Денев. Готовы уже были потереть руки: кажется, стена незыблемой семейной цитадели рухнула! Потом – опровержение: вроде бы многоопытная синьора заявила, что рождение дочери от ее мужа красивой иностранкой – не повод для развода.

Однако эти досужие пересуды сводились на нет самим образом жизни вспыхнувшего созвездия, в высшей степени достойным поведением обоих актеров. Никаких скандалов, никакого реального повода для праздной болтовни. Полный контраст по сравнению с тем, что происходило между Мастроянни и его предыдущей возлюбленной – Фэй Данауэй. Фэй скандалила и страдала, видя, что Марчелло не намерен бросать семью. Его друзья – Феррери и Феллини – уговаривали ее быть терпимой, попытаться понять итальянский менталитет (у того же Феллини всю жизнь было две семьи), но тщетно: американка стремилась к ясности в отношениях, как она ее понимала.

А для тех, кто знал новую ситуацию изнутри, было ясно: проблема вовсе не в Мастроянни и его семье, а в Денев. Софи Лорен, одна из главных экранных партнерш Мастроянни, дразнила его, говоря, что холодная и невозмутимая француженка совсем не похожа на влюбленную женщину. В ответ звучал неоспоримый аргумент: Катрин, не слишком любившая готовить, освоила классические итальянские блюда, включая фасоль! Феллини и его жена Джульетта Мазина всячески сочувствовали терзаниям своего друга и давали ему тактические советы. Феллини звал Марчелло на решительный «штурм Бастилии»: он считал, что ему нужно как можно быстрее уговорить свою подругу и на ней жениться, иначе он ее потеряет. Мазина, узнав о беременности Катрин, сказала: «Не иначе как бедный Марчелло придумал последнее средство, чтобы взять сей неприступный бастион французской независимости».

Вновь Мастроянни показалось, что цель не за горами. В ожидании ребенка Катрин была весела, как не бывала, по свидетельству ее сестры Сильви Дорлеак, со времен, когда они играли девчонками на бульваре Мюра. Будущие родители вместе ходили по врачам и по магазинам, вызывая восторг продавцов детских отделов. Она, обычно смотревшая волком на всякого репортера, осмелившегося задать вопрос «на личную тему», терпеливо улыбалась, когда их на выходе из клиники окружала толпа журналистов, и Мастроянни делился с ними «новостями».

Девочку назвали почти так же, как хотела окрестить свою дочь Фэй Данауэй, когда они с Марчелло строили планы на будущее. Но Клара так и не родилась. Зато рождение Кьяры отец уже многих законных и внебрачных детей, отмечает как великий праздник, угощая шампанским всю округу. Девочка сразу становится его любимицей и останется ею, когда они с Катрин расстанутся. Причину этой привязанности Мастроянни объяснял с обезоруживающей искренностью: «Я обожал мать этого ребенка».

Прошло несколько месяцев после рождения Кьяры – и актриса как настоящий солдат возвращается на съемочную площадку. Первым ее фильмом нового периода становится итальянский. Правда, он снят в Париже, но его режиссер не кто иной как Марко Феррери. Даже для этого эксцентричного безумца замысел исторического гротеска «Не тронь белую женщину» оказался более чем необычным. Так же как странной и непривычной была для Катрин Денев уготованная ей роль, нисколько не похожая на предыдущую.

«Лиза» стала важным фильмом в биографии актрисы, ибо Феррери столкнул ее с необходимостью бесстрашно переступить порог того, что считалось приемлемым и приличным в серьезном кино. Денев говорила впоследствии о Феррери: «Именно он научил меня раскованности. Сначала я, увидев столь невероятные, чудовищные вещи, страдала и была в полной растерянности»[24].