Катрин Денев. Красавица навсегда

Очень скоро пути режиссера и его музы разошлись, хотя Брижит иногда по старой дружбе снималась у Вадима и сохраняла его в качестве сердечного поверенного, своего рода психоаналитика. Человек благородный и незлобивый, он был тем не менее уязвлен. Разрыв оказался явно не в его пользу: карьера Брижит неслась вверх, его же собственная после первого успеха топталась на месте, и нередко его просто использовали как профессионала, чтобы подстраховать режиссеров-дилетантов, вдохновленных идеями Новой Волны, но не имевших никакого профессионального опыта.

Вадим несет бремя славы прирожденного Пигмалиона и пытается вылепить новую Бардо из золотоволосой датчанки Аннет Стройберг. Увы, досадная осечка: после одного-двух фильмов успех от нее отворачивается, к тому же Аннет, на которой Вадим поспешил жениться, тут же наставляет ему рога. Одно утешение – оставшаяся от этого брака дочка Натали, которую отец обожает, сам (несмотря на любовь к ночным гулянкам) воспитывает и нежно называет Блошкой. К тому моменту, когда Вадим пересматривает свою жизнь и ищет новый объект, которым можно увлечься, относится его встреча с Катрин Дорлеак. Именно так звали будущую Катрин Денев – девушку из артистической семьи, младшую сестру восходящей звезды французского экрана Франсуазы Дорлеак.

При естественном сходстве сестры были очень различны. Франсуаза, эксцентричная и порывистая, легко вписывалась в богемное окружение. Катрин, казалось, пришла совсем из другого мира. И войдя в профессиональную среду, сохранила сдержанность, которую всегда ценила в других. С улыбкой вспоминает, как просиживала целые вечера в компании, не проронив ни единого слова: «Очень долго меня считали не то чтобы робкой, а просто-напросто недалекой. Представьте хорошенькую девушку, которая ничего не в состоянии сказать, очень быстро за ней закрепляется соответствующая этикетка…»

Именно так ее восприняла поначалу Брижит Бардо: «Семнадцатилетняя брюнеточка, которая носила прическу, как у меня, и одевалась, как я. Она выглядела эдакой простушкой, чем иногда ужасно раздражала».

Но тогда Брижит раздражения не выказывала и охотно учила играть Катрин на гитаре: эта трогательная сцена даже запечатлена в снятом Вадимом любительском фильме.

До встречи с Вадимом самое большое влияние на Катрин имела Франсуаза, хотя в семье было еще две сестры и все четверо жили дружно. Катрин родилась 22 октября 1943 года, Франсуаза была на восемнадцать месяцев старше. Разница небольшая, и в детстве сестры, спавшие в одной комнате на двухъярусной кровати, чувствовали нераздельную родственную связь – почти как у близнецов. Вадим пишет в своих мемуарах, что никак не мог запомнить, кто из девчонок спал наверху. На сохранившейся фотографии, снятой в их спальне, сестер и впрямь не сразу отличишь друг от дружки, и все-таки Катрин выглядывает сверху, со второго «этажа», и кажется более взрослой.

Девочки росли в фешенебельном 16-м округе французской столицы. Париж и маленькая деревушка на Сене были декорациями их детства. Отец семейства Морис Дорлеак зарабатывал раньше театральными турне, а теперь дубляжом фильмов для фирмы «Парамаунт», иногда брал туда дочерей поучаствовать в озвучании и заработать немного карманных денег. Мать – Рене Денев – тоже профессиональная актриса – занималась домом, хотя сцену не бросила и многие вечера проводила в театре. Преданность профессии была наследственной: бабушка Катрин в свое время работала в Одеоне. Между прочим, по отцовской линии у семейства Дорлеак есть дальние родственники в России, среди которых известные музыканты Дорлиак. (Это не ошибка, в России фамилия звучала иначе.)

Ничто в те годы не предвещало будущего жизненного выбора Катрин. Как-то безымянный фотограф отщелкал целую пленку: на ней, словно в замедленной съемке, изображена четырехлетняя девочка с пухлыми щечками и живыми глазами, с косичками, челкой и двумя белыми бантами, одновременно кокетливая и перепуганная. Она производила впечатление странного ребенка: не играла в куклы, не увлекалась чтением, не ходила в театр. Морис Дорлеак впоследствии повторял в некоторой растерянности: «Никогда не знал, о чем Катрин думает. Мы были близкими людьми, но совершенно не знаю, что о ней рассказать».

Сама Катрин кое-что все же рассказывает: «Была застенчива, боялась даже маскарадов. Новогодние балы становились для меня наказанием. Не найдете ни одной фотографии, где я была бы в кругу веселящихся».

Как-то раз она сказала: «Знаете, я не поклонница Фрейда. Но, думаю, он был прав, говоря, что все в человеке заложено в детстве. Я знаю, я просто уверена, что пережила тогда какую-то травму, шок, что-то связано у меня с воспитанием, отчего развилось чувство вины, от которого я так и не избавилась».