Катрин. Книга третья

В большом зале царил такой же беспорядок, а вонь была еще сильнее, поскольку всюду валялись объедки. Несколько сеньоров спали в тех креслах, на которых сидели за столом. Катрин, не обращая на них внимания, прошла мимо и свернула в правое крыло. Перед ней была дверь в комнату Жиля. Анна де Краон показала ей апартаменты маршала, когда знакомила с замком. По обе стороны двери были воткнуты факелы, которые, догорая, слабо потрескивали. У порога, преградив вход, лежал какой-то человек. Свет из витражного окна падал на лицо спящего, и Катрин, присмотревшись, узнала пажа Пуату. Она пошевелила его ногой, и тот с проклятием раскрыл глаза.

— Кто идет?

Узнав Катрин, он вскочил на ноги. Вероятно, ночью. он пил наравне со взрослыми, потому что лицо у него было серым и помятым, глаза поблекли, а рот безвольно кривился.

— Что вам угодно, госпожа? — хрипло спросил он.

— Мне угодно видеть твоего господина. Немедленно! Пуату пожал плечами, безуспешно пытаясь застегнуть колет, который держался на одном поясе.

— Он спит и вряд ли сможет поговорить с вами.

— Ты хочешь сказать, он слишком пьян, чтобы говорить со мной. Однако всего час назад он был достаточно трезв, приказав арестовать мою служанку. Я требую объяснений! Ступай к нему!

Паж покачал головой, и лицо его помрачнело.

— Госпожа, мне не хотелось бы обидеть вас. Умоляю вас верить мне. Любой, кто осмелится войти в спальню монсеньора Жиля, рискует жизнью.

— Какое мне дело до твоей жизни? Говорят тебе, мне нужно его видеть! в бешенстве, крикнула Катрин.

— Речь идет не о моей, а о вашей жизни, госпожа. Конечно, если я войду, он убьет меня… но второй удар кинжалом достанется вам.

Несмотря на всю свою решимость. Катрин заколебалась. Пуату, похоже, говорил правду, и своего господина он должен был хорошо знать. Молодое паж умоляюще повторил, понизив голос:

— Поверьте мне, госпожа Катрин! Я вовсе не шучу. Вам лучше вернуться сюда позже. Я скажу, что вы приходили, что желали говорить с ним, но сейчас уходите, уходите, во имя Неба! В этот час монсеньор подобен хищному зверю. У него…

Закончить он не успел. Дверь отворилась, и на пороге возник Жиль де Рэ собственной персоной.

Возможно, под впечатлением страха, который, звучал в голосе пажа, Катрин невольно отпрянула. Жиль был в красных штанах, стянутых шнуром на талии, без рубашки. Было видно, как под смуглой кожей перекатываются упругие мускулы. Широкая грудь заросла черными кудрявыми волосами. От него исходил запах, который действительно напоминал звериный, как и говорил Пуату. Солнце уже всходило, и на лицо маршала падали красноватые отблески от витража, отчего оно приобрело поистине дьявольское выражение. При виде Катрин в его налитых кровью глазах вспыхнула молния. Отбросив в сторону пажа, который собирался что-то сказать, он схватил за руку молодую женщину, и ей показалось, что запястье ее обхватили железные клещи.

— Пойдем! — только и сказал он.

Не в силах сопротивляться, она переступила порог, чувствуя, как ее охватывает безумный страх. В спальне ставни были зашторены, и сквозь них не пробивался ни единый луч света. Темнота была бы полной, если бы не отбрасывала неверные блики масляная лампа, стоявшая на сундуке. В спальне было душно, и от запаха вина, смешанного с запахом пота, молодой женщине снова стало дурно. Она попыталась вырвать руку, но Жиль держал ее мертвой хват кой.

— Отпустите меня! — вскричала она, задыхаясь от ужаса.

Он, казалось, не слышал и продолжал тащить ее к большой кровати, с которой свешивались измятые простыни. В красноватом свете, лампы Катрин увидела, как среди подушек и покрывал что-то зашевелилось. Жиль одним движением руки извлек из постели дрожащую девушку, чье обнаженное тело прикрывали только длинные черные волосы.

Он без всякого выражения — Убирайся! — сказал и словно бы не видя ее.

Девушка что-то пролепетала, а Катрин с изумлением смотрела на странные темные полосы на ее груди и спине. На вид ей было не больше пятнадцати лет. В глазах ее застыл ужас. Она попыталась спрятаться за одну из колонн постели, но только еще больше разъярила Жиля, который, схватив лежавшую на приступке плеть-семихвостку, несколько раз ударил ее.

— Кому сказано, убирайся! — прорычал он. Девушка пронзительно закричала и, спотыкаясь, побежала к двери. Катрин увидела, как сверкнуло ее обнаженное тело в дверном проеме, освещенном солнечными лучами, и вспомнила слова Пуату о том, что в этот час хозяин Шантосе становится хищным зверем. Выйдя из оцепенения, охваченная безумным страхом, она также ринулась к двери и к свету, но все та же ужасная рука вцепилась в нее.

— Не ты! — хрипло выдохнул Жиль де Рэ. — Ты останься!