Катриона

– Он – осужденный законом мятежник, – сказал я, – и я об этом сожалею, так как считаю его своим другом. Я бы желал, чтобы им лучше руководили в молодости. На горе ему, его обвиняют также в убийстве, но обвинение это несправедливо.

– Если вы уверяете, что это так… – начал Стюарт.

– Не вы один услышите это от меня, но и другие, и в скором времени, – отвечал я. – Алан невинен так же, как и Джемс.

– О, – заметил он, – одно вытекает из другого. Если Алан не причастен к делу, то и Джемс не может быть виновен.

Вслед за тем я кратко рассказал ему о моем знакомстве с Аланом, о случае, вследствие которого я сделался свидетелем аппинского убийства, о различных приключениях во время нашего бегства и о моем вступлении во владение поместьем.

– Теперь, сэр, – продолжал я, – когда вы познакомились со всеми этими событиями, вы сами видите, каким образом я оказался замешанным в дела вашего семейства и ваших друзей. Для всех нас было бы желательнее, чтобы дела эти были более простые и менее кровавые. Вы поймете также и то, что у меня могут быть по этому делу такие поручения, которые я не могу дать первому попавшемуся адвокату. Мне остается только спросить вас, беретесь ли вы за мое дело.

– Мне бы не особенно хотелось браться за него, но раз вы пришли с пуговицей Алана, то мне едва ли возможно выбирать, – сказал Стюарт. – Каковы же ваши распоряжения? – прибавил он, взяв перо.

– Первое – это тайно отправить отсюда Алана, – начал я. – Думаю, что этого и повторять нечего.

– Да, я это вряд ли забуду, – отвечал Стюарт.

– Второе – это деньги, которые я остался должен Клюни, – продолжал я. – Мне нелегко переправить их ему, но вас это вряд ли затруднит. Ему следует два фунта пять шиллингов и три четверти пенса.

Он записал.

– Затем мистер Гендерлэнд, – сказал я, – проповедник и миссионер в Ардгуре. Я бы очень хотел послать ему табаку. Вы, без сомнения, поддерживаете отношения с вашими аппиискими друзьями, а это так близко от Аппина, что, вероятно, сможете взяться и за это дело.

– Сколько послать табаку? – спросил он.

– Два фунта, я думаю, – отвечал я.

– Два, – повторил Стюарт.

– Потом еще Ализон Хэсти, девушка из Лимекильнса, – продолжал я, – та, которая помогла нам с Аланом переправиться через Форт. Я бы хотел послать ей хорошее воскресное платье, приличное ее положению. Это значительно облегчило бы мою совесть: ведь, по правде сказать, мы оба обязаны ей жизнью.

– Я с удовольствием отмечаю, что вы щедры, мистер Бальфур, – сказал он, записывая.

– Было бы стыдно не быть щедрым в первый день, когда стал богатым, – возразил я. – А теперь сосчитайте, пожалуйста, сколько пойдет на издержки и на оплату вашего труда. Мне хотелось знать, не останется ли мне немного карманных денег, не потому, что мне жаль истратить всю сумму, – мне лишь бы знать, что Алан в безопасности, – и не потому, что у меня ничего больше нет, но я в первый день взял так много денег в банке, что будет не очень красиво, если на другой день я снова явлюсь за деньгами. Только смотрите, чтобы вам хватило, – прибавил я, – мне вовсе не хотелось бы снова встречаться с вами.

– Мне нравится, что вы так предусмотрительны, – отозвался стряпчий. – Но, мне кажется, вы идете на риск, оставляя такую большую сумму на мое усмотрение.

Он сказал это с явной насмешкой.

– Что же, приходится рисковать, – отвечал я. – Я хочу попросить вас еще об одной услуге, а именно – указать мне квартиру, так как пока у меня нет крова. Только надо устроить так, будто я случайно нашел эту квартиру, а то будет очень скверно, если лорд-адвокат узнает, что мы с вами знакомы.

– Можете быть совершенно спокойны, – сказал Стюарт. – Я никогда не произнесу вашего имени, сэр. Я думаю, что лорда-адвоката пока можно поздравить с тем, что он не знает о вашем существовании.

Я увидел, что не совсем удачно принялся за дело.

– В таком случае для него готовится неприятный сюрприз, – заметил я, – ему придется узнать о моем существовании завтра же, когда я приду к нему.

– Когда вы придете к нему? Повторил мистер Стюарт. – Кто из нас сошел с ума, вы или я? Зачем вам идти к адвокату?

– Для того, чтобы выдать себя, – отвечал я.

– Мистер Бальфур, – воскликнул он, – вы, кажется, смеетесь надо мной?!

– Нет, сэр, – сказал я, – хотя вы, кажется, позволили себе такую вольность по отношению ко мне. Но я говорю вам раз навсегда: я не расположен шутить.

– И я тоже, – отвечал Стюарт. – И говорю вам, употребляя ваше же выражение, что ваше поведение нравится мне все менее и менее. Вы являетесь ко мне со всякого рода предложениями, имеющими целью побудить меня взяться за ряд весьма сомнительных дел и довольно долгое время быть в сношениях с весьма подозрительными людьми. А затем вы объявляете, что прямо из моей конторы идете мириться с лордом-адвокатом! Ни пуговицы Алана, ни даже он сам не заставят меня приняться за ваше дело.