Катриона-3217. Космическая летопись.

Паука он знал давно. Они были вместе в отряде. Доктор немало раненных бойцов поставил на ноги. Теперь он возглавлял небольшой медицинский исследовательский центр, ютившийся в соседнем крыле космодрома, в его бывших офисных службах. Еще один секретный правительственный проект, разумеется.

- Слышал, оперативники привезли этого телепата, по которому вышка плачет, - равнодушно заметил Паук, - Удача для нас редкостная. Своих ведь на Марсе пока нет, не выявлено. Осмотреть бы его, а? Тесты кое-какие сделать. Тебе ведь его все равно на убой пускать.

- У нас что здесь филиал «Освенцима»? - опешил Лавров, - Мало ли кого мы пустим на убой, как ты выражаешься. Их что теперь всех тебе для опытов предоставлять?

- Так уж и для опытов, - улыбнулся на его возмущение Паук, - Ничего ему не сделается, твоему колдуну. Я ж не препарировать его собираюсь, только осмотреть. Ну, так что?

- Если он сам согласится, - проворчал Лавров и пошел к соседнему зданию, туда, где находилась отведенная ему столь нелюбимая комната в полуподвальном помещении.

Ему очень хотелось вообще забыть о телепате до завтрашнего утра, и то, что вокруг сразу разгорелось любопытство, до крайности утомляло. «Почитать что ли до ужина»? Лучше было бы поспать, но Лавров знал, что теперь, когда Кристофер Сато тут, уснуть ему не удастся.

Обвинительное заключение и приговор всегда зачитывались на следующий день после ареста, а казнь назначалась на следующий день после оглашения приговора. Эти небольшие промедления делались на случай, если подсудимый захочет представить доказательства в свою защиту, или вдруг откроются неизвестные ранее обстоятельства по делу. Но, сказать по правде, случаи, когда трибунал смягчал приговор или отменял его, бывали очень редко. Лаврову нужно было лишь спокойно соблюсти все формальности и немного подождать для того, чтобы смерть Лары была отомщена.

Перед ужином он собрался с духом и спустился в подвал. Повод был - передать просьбу Паука о прохождении осмотра. На самом деле Лаврову хотелось еще раз посмотреть на это существо. Назвать человеком того, кто способен только лишь подумать, для того чтобы убить других, у Лаврова язык не поворачивался. А ведь телепат даже не знал этих людей. Лавров подумал, а если бы Сато был знаком с Ларой или кем-то еще из военного городка, так же легко мысли об убийстве шевельнулись бы в его голове?

Поскольку космодром был военным, в подвале жилого блока помещалась гауптвахта с парой камер. Телепата поместили в одной из них. Когда Лавров вошел в помещение и бросил взгляд на решетку, заменявшую камере переднюю стену, Сато сидел у дальней стены на низкой койке, забравшись на матрас с ногами, и сосредоточенно глядел под потолок. Там в луче света, падающем из потолочного люка, кружились пылинки. На приход Лаврова телепат не среагировал, продолжая смотреть в ту же точку.

- Что-то интересное? - холодно полюбопытствовал Лавров.

- Красиво, - тем же тихим голосом, что и раньше ответил Сато.

- Разве? - удивился Лавров, остановившись, не доходя решетки.

Сато кивнул.

- По-другому начинаешь видеть многие вещи, - ровным тоном, не обнаруживающим каких-либо переживаний, объяснил он.

Лавров понял, что телепат имеет в виду. Когда сам он в пыточном подвале ждал смерти, у него почему-то не было времени и желания разглядеть красоту в обыденности. На войне не до сантиментов.

- Вы в армии служили? - подумав об этом, спросил Лавров.

- Все телепаты «Дельты» военнообязанные, - по-прежнему спокойно ответил Сато.

- Звание? - поинтересовался Лавров.

- Полковник, - не заботясь, какое впечатление произведет своими словами, ответил телепат.

- В вашем возрасте? - удивился Лавров, - Я только до майора успел дослужиться. За особые, видать, заслуги?

- Не за те, о которых вы подумали.

Лавров с тайной надеждой вслушался в тихий голос, но не уловил признаков раздражения, злости или других чувств. Апатия Сато была еще хуже, чем истерики других приговоренных. Она возбуждала ярость. Видя равнодушие во взгляде, в котором он мечтал увидеть мольбу и страх, Лавров начинал закипать. Он понимал, что готов опуститься до состояния Ферье - открыть решетку, вытащить наружу Сато и набить ему морду. Кто, знает, может, это старое народное средство помогло бы ему утолить боль вернее, чем любой справедливый суд? Лавров сделал шаг к решетке и крепко схватился за толстый железный прут, радуясь, что браслет из гелиастриума не позволяет читать его мысли.

- Председатель. Вы ведь Председатель? - Сато, наконец, оторвался от танца пылинок в солнечном луче и посмотрел на Лаврова, - Ничего, если я не буду больше с вами разговаривать? Потому, что говорить нам особенно не о чем, все уже решено. Я предполагаю, что у вас есть причины ненавидеть меня лично. Не могу сказать вам ничего, что смягчило бы ваше горе. Надеюсь, послезавтра…

- Заткнись, - яростным шепотом оборвал его Лавров.