Катруся уже большая. Повести и сказки

Фому нельзя было небрежно кинуть куда-нибудь. Кинешь, а он сразу пищит: «Фо-ма!» И пищал он таким жалобным голоском, что Катруся в тот же миг хватала его на руки и прижимала к себе. Конечно, это кукла, а не живой ребёнок. Но если он может говорить, значит, может и обижаться на плохое обращение! Папа, правда, сказал, что Фома вовсе не говорит, а просто у него есть такой пищик в животе, похожий на голос. Ну, да взрослые всегда всё объясняют как-то по-своему.

Вечером, ложась спать, Катруся хотела положить Фому на этажерку. Но он, как всегда, запищал. Конечно, он обиделся, что его не укладывают в постель, не раздевают на ночь… Что за охота спать где-то среди кубиков и посуды!

Пришлось раздеть его, положить около себя в постельку, накрыть одеялом. Пускай себе спит спокойно.

Катруся обняла Фому одной рукой и уже собралась заснуть. Вдруг она вскочила с постели.

— Ты чего встала? — удивилась мама, которая что-то чертила, наклонившись над столом.— Ложись и спи, поздно уже!

— Мамуся, я сейчас, я быстро засну! — ответила Катруся — Мне только надо уложить Тамару, и Дюймовочку, и Михлика тоже!

— Вот так выдумала! Что за игры среди ночи? Утром будешь играть со своими куклами, а сейчас — марш в постель!

— Да нет, мамуся, как ты не понимаешь? Я совсем не хочу играть,— сказала Катруся.-Мне просто нужно уложить их спать, как Фому. Они же видят, что я его уложила, а их нет, им обидно… Ведь они не виноваты, что не умеют гово рить… что им такого пищика не вставили, — добавила она, вспомнив папины объяснения.

Мама отложила свою работу и поглядела на дочку.

— А что ж, может, и вправду так, — сказала она подумав. — Надо всегда быть справедливой. Только куда ты теперь их положишь? Нельзя же всю ораву в твою постель класть — тебе и самой в ней места не останется. Давай уж вдвоём что-нибудь придумаем…

Тут мама и Катруся начали делать постель для кукол. Они сдвинули два стульчика, положили на них коврик и диванную подушку. Вместо одеяла мама постелила старый шерстяной платок. Потом они начали раздевать и укладывать Тамару и Дюймовочку. А медвежонка и раздевать не пришлось — на нём ничего не было надето, только красная ленточка на шее.

За этим занятием застал их папа. Он только что вернулся с какого-то собрания.

— Что я вижу? — сказал он. — Какое трогательное зрелище: мама укладывает спать кукол, а дочка в одной рубашке и босиком ей помогает!

— Молчи, — сказала мама, — я тебе потом расскажу, в чём дело… Ну, вот и уложена твоя детвора, Катруся. Теперь ложись сама и спи спокойно.

С этого времени Катруся никогда не забывала вечером раздевать и укладывать всех своих кукол. Мама сшила им из разных лоскутков одеяла, простынки и наволочки, сделала маленькие подушечки. А папа купил хорошенькую деревянную кроватку. Тамара и Дюймовочка обе помещались в ней. Михлик спал на стуле, а Фому Катруся всегда укладывала с собой.

Что и говорить, хлопот теперь у Катруси было немало. Утром приходилось одевать всех по очереди. Сначала, конечно, Фому. Потом Тамару, большую куклу в синем платьице и белом фартучке. У Тамары были настоящие косы. Жалко, что расчёсывать их было нельзя — мама сказала, что тогда все волосы вылезут и кукла станет лысая. Зато платье у неё хорошо снималось и надевалось, застёгивалось на пуговки. А внизу у неё была рубашка с кружевом и белые трусики.

Дюймовочка у Катруси совсем маленькая, её потому и назвали таким именем. Когда-то мама читала Катрусе сказку про Дюймовочку, такую маленькую-премаленькую девочку, которая сидела в ореховой скорлупке, будто в лодочке, и плавала в миске с водой. Сказка эта очень понравилась Катрусе.

И тогда же, на Новый год, пришла посылка от бабушки с Дальнего Востока. В этой посылке, кроме разных других вещей, оказалась маленькая куколка.

«Ой, какая малюсенькая! — обрадовалась Катруся. — Это у меня будет Дюймовочка!»

Катрусина Дюймовочка, конечно, не поместилась бы в ореховой скорлупке. Но если сравнить её с Тамарой и Михликом, то она и вправду была очень маленькая. Зато у неё было много разных платьев, юбочек и кофточек: для такой маленькой куколки можно шить одежду из мелких лоскутков. А на ночь Катруся раздевала её и завёртывала в носовой платок.

С Михликом было меньше возни, потому что, как известно, он носил только красную ленточку на шее. Его хорошо защищала от холода своя собственная плюшевая шкура.

Как-то после завтрака пришла Наташа со своей куклой Светланой. Она часто приходила к Катрусе или Катруся к ней — ведь они очень дружили.

— Здравствуйте! — сказала Катруся. — Как вы поживаете? Как здоровье вашей дочки? Садитесь, пожалуйста!

— Ах, знаете, — ответила Наташа, — моя дочка здорова, только очень непослушна. Она сегодня не хотела Вставать и умываться.

— Что вы говорите? Как это нехорошо! — покачала головой Катруся. — Мои дети тоже непослушные, у меня с ними столько хлопот!

Так разговаривали они, как две взаправдашние мамы. Хозяйка и гостья посадили своих детей вокруг столика, а сами принялись готовить им обед.

— На первое будет суп! — сказала Катруся.— Налей воды в эту кастрюльку, а я пойду на рынок купить что-нибудь.