Катушка синих ниток

Она миновала его, слегка толкнув плечом, и поспешно догнала отца, будто опасаясь, что тот убежит. Они пробрались между перевязанными марлевыми полотнищами, Стем отступил, пропуская их.

– Мы приедем где-то через час, – сообщил он Реду.

Спустившись с крыльца, Ред остановился и оглянулся на дом. Потом посмотрел на Джинни:

– Вообще-то это был не совсем сон.

– Что, пап?

– Когда мне снилось, что дом сгорел, это был ненастоящий сон. Скорее картинка, какие, знаешь, мелькают перед глазами, когда засыпаешь. Я лежал в постели, и он прямо встал передо мной, этот остов сгоревший. Но я подумал: «Нет-нет-нет, срочно выкинь это из головы! С ним и без нас все будет хорошо».

– Все будет хорошо, – заверила Джинни.

Он повернулся и побрел вниз по мощеной дорожке, а Джинни подождала Денни и Нору и потянулась к Денни через все его сумки, чтобы обнять.

– Скажи дому «до свидания», – велела она.

– До свидания, дом, – сказал он.

* * *

– Последний раз я пропустила церковь, когда рожала Пити в больнице. – Нора и Денни ехали на вокзал.

– И что, теперь ты попадешь в ад?

– Нет, – абсолютно серьезно ответила Нора, – но все равно странно. – Она включила поворотник. – Попробую, может, на вечернюю службу попасть, если успеем с переездом.

Денни смотрел в окно на проносящиеся мимо дома и левой рукой отбивал на колене такт музыки, звучавшей у него в голове.

– Наверное, ты рад вернуться к преподаванию, – помолчав, произнесла Нора.

Он отозвался:

– Хм? А, да, конечно.

– Ты всегда будешь внештатным или потом получишь постоянную должность?

– Для этого пришлось бы взять больше нагрузки, – проговорил он, но его мысли явно где-то витали.

– Мне кажется, ты должен очень хорошо ладить со старшеклассниками.

Он быстро перевел на нее взгляд:

– Нет. Как выяснилось, все это меня жутко угнетает. Депрессивное какое-то занятие. Все, чему ты их учишь, – просто капля в море, причем ты сам это знаешь, и к тому же почти всегда бесполезно в обычной жизни. Я, может, другим займусь.

– Чем?

– Скажем, изготовлением мебели.

– Мебели… – повторила она, словно пробуя слово на слух.

– Мне нужно, чтобы работа приносила нечто… ощутимое, понимаешь? Что можно предъявить в конце дня. Да и чего с собой бороться: я же из семьи работяг.

Нора кивнула, как будто сама себе, и Денни опять уставился в окно.

– Кстати, насчет валторны, – обратился он к проезжающему автобусу, – что это было, ты не в курсе?

Нора еле заметно пожала плечами:

– Представления не имею.

– Надеюсь, крыша у него не поехала?

– С ним все будет нормально, – успокоила Нора. – Ты не волнуйся, мы за ним присмотрим.

Они достигли Сент-Пол-стрит. Теперь на юг по прямой – и скоро Пенн-стейшн. Нора села свободней, едва касаясь руля пальцами. Даже управляя машиной, она точно плыла.

– Я вот что хотела тебе сказать, Денни, – мы с Дугласом оба хотели, – мы очень ценим твою помощь, то, что ты приехал. Это было очень важно для твоих мамы и папы. Надеюсь, ты это понимаешь.

Он взглянул на нее:

– Спасибо. В смысле, пожалуйста. Обращайтесь. Ну и вам обоим спасибо тоже.

– И ты молодец, что не рассказал про его мать.

– Это, знаешь ли, никого не касается.

– Не сказал Дугласу, я имею в виду, когда он был маленький.

– А.

Снова молчание.

– А знаешь, что со мной произошло? – В его голосе звучало удивление, словно он заговорил против своей воли. – Помнишь, я чинил папину рубашку?

– Да.

– Эту его дашики.

– Да, помню.

– Я думал, что ни за что не найду нитку нужного цвета, это же такой безумно яркий синий. Но потом я подошел к бельевому шкафу, где мама держала швейные принадлежности, открыл дверцу и не успел даже потянуться за коробкой, как с полки откуда-то сзади выкатилась ярко-синяя катушка. Мне оставалось только руку подставить и поймать.

Они затормозили на светофоре. Нора посмотрела на Денни задумчиво, отстраненно.

– Это, конечно, объяснимо, – продолжал он. – Понятно, что у мамы были такие нитки, это ведь она сшила рубашку, а нитки не выкидывают, у них же нет срока годности. А почему она валялась не в коробке?.. Видно, выпала раньше, когда я пришивал пуговицу. А выкатилась из-за того, что я резко открыл дверцу. Устроил сквозняк. Или что-нибудь в этом роде, не знаю.

Зажегся зеленый. Нора поехала дальше.

– Но на долю секунды, прежде чем все это до меня дошло, – продолжал он, – мне почти показалось, что она протянула мне эти нитки. Подала вроде как тайный знак. Глупо, да?

Нора ответила:

– Нет.

– И я подумал: «Значит, она говорит, что прощает меня». Забрал дашики в свою комнату и сел на кровать зашивать рубашку. А в голове, как будто из ниоткуда, возникла мысль: «Или это она говорит, что знает, что я прощаю ее». И мне неожиданно стало так, знаешь, легко-легко.

Нора кивнула и включила поворотник.

– Хотя кто тут разберет? – спросил Денни у домов, мелькавших за окном.

– Мне кажется, ты все правильно разобрал, – отозвалась Нора.

И свернула к вокзалу.

Остановилась, выключила передачу и, нажав на кнопку, открыла багажник.

– Не забывай нас, – сказала.

– Да уж не забуду. Не пропаду просто так. Я же нужен, чтобы вам не заскучать.

Она улыбнулась, ямочки на щеках стали глубже.