Катынь. Современная история вопроса

Известно, что директор Института всеобщей истории РАН Александр Чубарьян одно время состоял в Комиссии историков при президенте Латвии Вике Фрайберге, деятельность которой носила откровенно антироссийский характер. Однако критических суждений г-на Чубарьяна по поводу явно антироссийских и псевдонаучных исторических «исследований», регулярно появлявшихся в те годы в Латвии, так и не удалось услышать (см. http://www.stoletie.ru/politika/ istoriki_ili_agenti_vliyaniya_2008-04—11.htm).

В то же время те отечественные историки, которые защищают позиции России в ее исторических спорах с бывшими союзниками, нередко влачат незавидное существование. Несмотря на то, что у них есть солидные научные разработки, они постоянно испытывают затруднения с публикациями, с получением иностранных грантов, с командировками для работы в зарубежных архивах и т. д. и т. п. К сожалению, на сегодня это общий подход, царящий в российской исторической науке. Поэтому большинство спорных исторических тем, касающихся взаимоотношений России с сопредельными государствами, разрабатываются не в пользу нашего Отечества.

Не случайно известные «Десять вопросов» польского историка Анджея Новака, опубликованные в четвертом номере журнала «Новая Польша» (2005 г.) по поводу попыток некоторых российских историков и публицистов «заслонить память о преступлениях советской системы против поляков, создавая их мнимый аналог или даже «оправдание» в виде преступления против советских военнопленных в Польше в 1920 г.» не вызвали должной реакции в среде российских историков.

Возможно, это было обусловлено тем, что вопросы Новака в основном носили не конкретно-исторический, а эмоционально-риторический характер, с подтекстом «А вы сами такие же!». Анализ содержательной стороны этих вопросов показал, что, обращаясь к российским историкам, историк Новак даже не удосужился ознакомиться с их работами по проблеме пленных красноармейцев. По—видимому, Новак не знаком, или делает вид, что не знаком, с материалами сборника «Красноармейцы в польском плену в 1919—1922 гг.», изданного в 2004 г.

Для доказательности рассмотрим только один вопрос пана Новака. Он восклицает «Можете ли вы опровергнуть численность советских военнопленных – 65 797, – по официальной статистике, признанной как советской, так и польской стороной вернувшихся в Советскую Россию?». Да, можем! В российском предисловии, российско-польского сборника документов и материалов «Красноармейцы в польском плену в 1919—1922 гг.» приводятся данные о том, что «по советским данным, на ноябрь 1921 г. на родину организованно вернулось 75 699 пленных» (Красноармейцы в польском плену в 1919—1920 гг., с. 9. Далее «Красноармейцы… ).

Но даже эта, значительно большая цифра, не доказывает, что в польском плену погибло, как утверждает основной польский авторитет проф. З.Карпус, только 16—18 тыс. пленных красноармейцев. В сборнике «Красноармейцы…» содержатся достаточно веские свидетельства того, что только в двух лагерях Стшалково и Тухоль погибло более 30 тысяч пленных красноармейцев. Однако, об этом позже.

С позиций А.Новака рассуждает главный редактор журнала «Новая Польша » профессор Ежи Помяновский в своей статье «К истории дезинформации» («Новая Польша». № 5, 2005). Он пишет, что тема «анти-Катыни», как возмездия за гибель пленных красноармейцев, является « частью компании дезинформации, имеющей целью изгладить из памяти русских катынское преступление». Он также заявляет, что не может быть никакого сравнения между гибелью пленных красноармейцев и «плановым и буквальным истреблением интернированных польских офицеров, предпринятым по решению Политбюро ЦК ВКП(б) в марте 1940 г .».