Катынь. Современная история вопроса

24 апреля этап с польскими полицейскими в количестве 195 человек также прибыл в Калинин утренним поездом. В течение рабочего дня сотрудники Калининского УНКВД только успели перевезти военнопленных с вокзала во внутреннюю тюрьму. Соответственно, шифрованную телеграмму об «исполнении 195» , то есть о доставке во внутреннюю тюрьму поляков, Токарев отправил в Москву вечером 24 апреля 1940 г.

На допросе Токарев сообщил, что пленных поляков с железнодорожной станции во внутреннюю тюрьму Калининского УНКВД доставлял всего один «автозак», вместимостью 6 чоловек, но при желании туда можно было пометить 15 человек . Соответственно процедура доставки пленных полицейских нередко длилась до глубокой ночи.

В других случаях этапы из Осташкова прибывали в Калинин вечерним поездом № 402 (в 20.00 час.). В этом случае перевозка пленных полицейских с вокзала в тюрьму происходила всю ночь и шифровки об «исполнении наряда» отправлялись в Москву утром следующего дня.

Несомненно, шифрограммы Токарева Меркулову подтверждали только факт прибытия в Калининский УНКВД польских полицейских , а не их расстрел. В то же время согласно утверждениям Н.Лебедевой шифрограмма означала, что эти люди были уже расстреляны.

Заметим, что в сборнике документов «Катынь. Март 1940-сентябрь 2000. расстрел…», ответственным составителем которого является Н.Лебедева, в сносках после донесений Токарева Меркулову об исполнении, указывается, что «в тот же день они были расстреляны» (См. документы № № 60, 67, 88). Это свидетельствует о явно поверхностном подходе составителя к формулировке выводов, следующих из документов, представленных в сборнике. Абсолютно точно одно. Днем поляки в Калинине не могли расстреливаться.

В этой связи обращаемся к уважаемой г-же Лебедевой с просьбой, поясните, пожалуйста, в каком помещении Калининского УНКВД в ДНЕВНОЕ (!) время тайно расстреливались сотни польских полицейских?

Добавим, что на документах НКВД, касающихся судьбы одного из основных «свидетелей» расстрела поляков в Катыни Станислава Свяневича, оставленного по указанию Наркома внутренних дел Берии в живых, также есть отметка «Исполнено» (Катынь. Расстрел… С 131—132),

В завершение сделаем небольшое замечание. Сегодня историк Наталья Лебедева, считающаяся главным российским катыноведом, голословно обвиняет независимых исследователей катынского преступления в историческом невежестве. Однако ярким примером такого невежества является неспособность выявить действительное значение термина «исполнено» .

Кстати, в свое время Наталья Сергеевна была ярой сторонницей советской версии и не видела в ней никаких изъянов, как в настоящее время не видит их в немецко-польской версии. В 1989 г. в Москве вышла в свет ее книжка «Безоговорочная капитуляция агрессоров: Из истории второй мировой войны». В ней Лебедева утверждала, что: «В апреле 1943 г. геббельсовская пропаганда сфабриковала «доказательства», осуществленного якобы органами НКВД в районе Катыни вблизи г. Смоленска расстрела 10 тыс. польских офицеров. Чрезвычайная государственная комиссия по расследованию немецко-фашистских злодеяний после освобождения Смоленска установила, что расстрел имел место, но был проведен в сентябре 1941 г. оккупантами». (См. Лебедева Н.С. Безоговорочная капитуляция агрессоров. М., 1989. С. 344.)

Завершить тему «решающих» доказательств вины НКВД за расстрел польских военнопленных, сформулированных в конце 1989 г. историками Ю.Зорей и Н.Лебедевой следует следующим рассуждением. При надлежащем исследовании архивных документов, имевших отношение к катынской трагедии, широким кругом профессиональных аналитиков и историков ошибки, допущенные Зорей и Лебедевой, были бы не возможны.

К сожалению, тотальная засекреченность катынской проблемы обусловила ситуацию, при которой важнейшее для судьбы СССР решение вырабатывалось келейно и чрезвычайно узким коллективом историков. До сих пор официальное расследование Катынского дела, и не только его, осуществляется узким кругом лиц, профессиональный уровень которых вызывает серьезные сомнения.

Эксгумация по-польски