КАТЫНСКИЙ ЛАБИРИНТ

Еще одно свидетельство. Эксперт-криминалист Георгий Иванович Рыбников, бывший сотрудник Института криминалистики МВД СССР, пишет, что летом 1947 года к нему обращался за консультацией член Специальной комиссии П. С. Семеновский. Он показал Георгию Ивановичу два десятка стреляных гильз и попросил определить марку оружия. Рыбников установил, что все гильзы стреляны из "шмайссера" образца 1939-1940гг., а одна-из "парабеллума". Гильзы. как припоминает Георгий Иванович, были ржавые, с налипшей свежей землей и жухлыми листочками. Разумеется. сам по себе этот факт еще ни о чем не говорит, гильзы могли быть извлечены совсем из другого захоронения. Известно также, что никаких гильз комиссия Бурденко в Катыни не нашла. Однако известно и другое: после войны катынские могилы вскрывались еще раз. Что касается эксперта П. С. Семеновского, то он, как выяснилось недавно, профессиональной добросовестностью отнюдь не отличался. Не кто иной, как Семеновский дал судебно-медицинское заключение по знаменитому сенсационному делу Семенчука-Старцева, сфальсифицированному Вышинским и Шейниным. Автор публикаций на эту тему доктор юридических наук Александр Ларин пишет: "Не исследуя трупа, по материалам дела давал свое заключение доктор Семеновский. Я его знал лично. Вышинский не случайно выбрал именно его в эксперты. Это был посредственный профессионал, но очень сговорчивый и послушный человек. Вышинский манипулировал им, как хотел. В своем рвении и желании оправдать доверие Вышинского Семеновский ухитрился даже в акте экспертизы давать чисто юридические заключения: констатировать преднамеренность, умысел и т.п." [140].

Прочитав насквозь "Сборник сообщений ЧГК о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков", я нигде не обнаружил в числе экспертов фамилии Семеновского. Единственное исключение – Смоленск. Так откуда же все-таки были извлечены гильзы, предъявлявшиеся Г. И. Рыбникову в 1947 году?

И последнее. Огромный архивный фонд ЧГК, в рамках которой трудилась комиссия Бурденко, содержит небольшой, но красноречивый документ, как нельзя лучше иллюстрирующий стиль работы этого государственного учреждения. В письме от 18 августа 1944 года на имя секретаря ЧГК П. И. Богоявленского член ЧГК профессор И. П. Трайнин выражает свое крайнее недоумение тем фактом, что проект сообщения "О злодеяниях финско-фашистских захватчиков на территории Карело-Финской ССР" прислан ему вечером накануне дня публикации, так что никакие поправки были уже невозможны [141].

Глава 5. НЮРНБЕРГСКИЙ ВАРИАНТ

Важнейший эпизод "катынского дела" – Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками. Именно в Нюрнберге сталинская версия обнаружила свою полную юридическую несостоятельность. На Нюрнберге следует остановиться еще и потому, что исследователи катынской проблемы до сих пор допускают отдельные неточности в изложении хода судебного следствия. Так, например, Чеслав Мадайчик в книге "Катынская драма" пишет, что на процессе профессор Базилевский "повторил показания, данные им советской Специальной комиссии"[142]. Это, как мы сейчас убедимся, не совсем так. Более грубую ошибку допускает автор редакционною вреза к известному материалу Н.С. Лебедевой в "Московских новостях" or 25 марта 1990 года. "…взаимоисключающие версии, – сказано в этом тексте, – прозвучат и на Нюрнбергском процессе. Окончательных убедительных доказательств не представит ни одна из сторон". Но дело в том, что никакой своей версии защита в Нюрнберге суду не представляла: ее целью было опровергнуть версию обвинения и. только. Любая попытка представить контрверсию была бы блокирована в зародыше, поскольку обвинения в адрес СССР явно противоречили статусу Международного военного трибунала (МВТ).

Поначалу, впрочем, советское обвинение до такой степени не сомневалось в благополучном итоге судебного следствия по Катыни, что перед самой публикацией обвинительного акта внесло в него серьезнейшую поправку: число жертв было произвольно увеличено с 925 до 11 тысяч человек [143]. 925 – число трупов, эксгумированных комиссией Бурденко. 11 тысяч – окончательная цифра пропавших без вести польских военнопленных. Советское руководство стремилось легитимировать свою версию и тем самым навсегда закрыть вопрос о виновниках катынских расстрелов, равно как и о дальнейшей судьбе всех пленных поляков. Оказалось, однако, что задача эта трудновыполнима.