Катынский лабиринт

Разумеется, дико было бы ожидать от Геббельса и его пропагандистской машины объективности. Число погребенных было завышено до 12 тысяч человек (но и в советском «Сообщении» содержится ложная цифра — 11 тысяч). На головы «еврейских палачей НКВД» были низвергнуты потоки громогласной риторики. Но вот любопытная деталь, на которую, кажется, впервые обратил внимание Юзеф Мацкевич: в списке идентифицированных жертв довольно много евреев, хотя это явно противоречит антисемитской версии нацистов. Факт этот, по мнению Мацкевича, свидетельствует о том, что нацисты, при всем своем патологическом антисемитизме, в интересах дела старались не вмешиваться в процесс опознания.

Как я уже сказал, раскопки 1943 года описаны во многих источниках, и все-таки определенный пробел в них налицо: отсутствуют свидетельства советских граждан, а ведь известно, что немцы устраивали специальные «экскурсии» для местных жителей. В моем досье этот эпизод отражен скромно; тем не менее некоторые детали приводимых ниже свидетельств, полагаю, заслуживают внимания.

В. В. Колтурович из Даугавпилса излагает свой разговор с женщиной, которая вместе с односельчанами ходила смотреть вскрытые могилы: «Я ее спросил: «Вера, а что говорили люди между собой, рассматривая могилы?» Рассуждения были таковы: «Нашим халатным разгильдяям так не сделать — слишком аккуратная работа». Рвы были выкопаны идеально под шнур, трупы уложены идеальными штабелями. Аргумент, конечно, двусмысленный, к тому же из вторых рук. Но характерно, что в возможности расстрела поляков органами НКВД местные жители не сомневались.

Несколько иначе картина эксгумации выглядит в рассказе Людмилы Васильевны Васильевой (урожденной Якуненко), ныне живущей в Краснодаре. Она тоже участвовала в одной из «экскурсий» в Катынский лес. По ее словам, поездка была тщательно организована. Перед осмотром выступили три или четыре советских свидетеля. Всего к приезду группы было вскрыто три могилы, еще на одной сделан поперечный разрез с тем, чтобы продемонстрировать корни высаженных на поверхности молодых сосенок — немец-«экскурсовод» объяснил, что деревьям, судя по длине корней, не менее трех лет. На раскопках работали советские военнопленные, стоял невыносимый смрад. На глазах Людмилы Васильевны из могилы извлекли труп генерала, из планшета достали документы, среди которых ей запомнилась фотография красавца-генерала с женой и двумя детьми; врезалось в память имя «Мечислав». Таким образом. Л. В. Васильева присутствовала при эксгумации генерала Мечислава Сморавиньского. Это имя узнать ей было негде. поскольку к моменту нашей встречи ни в каких советских публикациях оно не фигурировало. Впоследствии Людмила Васильевна сражалась в партизанском отряде, видела много крови, сама была не раз ранена, и все же катынские раскопки — самое страшное ее воспоминание о войне.

* * *

Поговорим теперь о комиссии Бурденко. Кстати, полное ее наименование звучит так: «Специальная комиссия по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров». Как видим, уже в самом ее названии однозначно определены и цель расследования, и преступники. Судебно-медицинскую экспертизу Специальной комиссии возглавлял профессор Прозоровский.

В. И. ПРОЗОРОВСКИЙ

Биографическая справка

Из протокола допроса В. И. Прозоровского от 17 июня 1946 г. (ЦГАОР, ф. 7445, оп. 2, ед, хр. 136, л. 332):

«Прозоровский Виктор Ильич, 1901 г. рождения, русский, уроженец Москвы, несудившийся, имеет сына, образование высшее медицинское (окончил медицинский факультет II Московского государственного университета), профессор судебной медицины, доктор медицинских наук, главный судебно-медицинский эксперт Минздрава СССР, председатель судебно-медицинской комиссии Ученого медицинского совета Минздрава СССР».