Каузальный ангел

– Я думаю, ты проявила абсолютную справедливость. – Он разводит руками. – Мне сказали, что ты приходишь сюда, чтобы помолиться богине. И я поступил так же.

– Чего ты хочешь?

– Как ни странно, я пришел по делу.

– Понятно. А почему бы мне не приказать своим гоголам прямо здесь и сейчас поглотить тебя и наконец выяснить, есть ли у тебя в голове что-то полезное?

– Не надо оскорблять меня предположением, что я не принял меры предосторожности, – отвечает он, постукивая пальцем по виску. – Только тронь меня, и все, что я пришел предложить, сгорит. Я имел в виду тронуть с дурными намерениями, – усмехаясь, добавляет он.

– Не испытывай мое терпение, Жан.

– Мне нет необходимости его испытывать.

– В таком случае ты понимаешь, что не стоит медлить.

– Разве? Даже здесь, когда у нас в запасе все время мира? Когда каждая минута стоит меньше базовой пикосекунды? После того как мы не виделись – ну, по крайней мере, я не видел тебя – почти две сотни лет? Ты с возрастом становишься еще более нетерпеливой.

Она вздыхает и усаживается на ступеньки фонтана.

– Это не удивительно, когда приходится идти по канату между сестрами и братьями Основателями, способными вонзить нож в спину, и фанатиком, который возжелал победить смерть. При этом приходится еще и следить, чтобы они в своей смехотворной войне не разорвали Систему в клочья. Это совсем не то, что проектировать здания и заводить любовные интрижки на Марсе.

Он опускается рядом, но предусмотрительно выбирает ступеньку пониже. Затем он обхватывает руками колено и отклоняется назад.

– Я понимаю. Потому и пришел сюда. Похоже, ситуация ухудшится.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Матчек Чен завладел камнем Каминари.

Она глубоко вздыхает.

– Почему ты говоришь об этом мне?

– А как ты думаешь? Потому что я собираюсь его украсть.

Она смеется.

– Я должна была это предвидеть, – говорит она. – И я полагаю, тебе требуется моя помощь?

– Не совсем так. – Он берет ее левую руку. Ладонь у него теплая и крепкая. – Жозефина, если я потерплю неудачу, ты знаешь, каким будет мой конец.

Он взмахивает свободной рукой, и между большим и указательным пальцем неожиданно появляется цветок с яркими заостренными лепестками.

– Он поможет тебе отыскать меня, когда это произойдет. То есть если ты этого захочешь.

Она берет цветок. Умный маленький вор. В материи Цветка закодирована информация, переведенная ее гоголами в форму вира. На молекулярном уровне лепестки представляют собой бесчисленные ряды остроконечных соборов, содержащих данные. Они устанавливают рамки модальной логики и доказуемые свойства работы нейронов, как у гогола. Цветок – это пустая оболочка личности, ждущая своего заполнения.

– Как это романтично, Жан, – произносит она. – Ты просишь меня спасти тебя из тюрьмы даром? А не лучше ли попросить напильник в пироге?

– Ты никогда не была сильна в кулинарии, особенно в выпечке. И я даже на миг не допускал мысли о том, что из тюрьмы можно выбраться даром.

Она на мгновение замораживает его в замедленном времени, а сама отдаст приказ боевым гоголам проверить цветок на наличие ловушек. Гоголы ничего не находят. Только тогда Жозефина возвращает нормальное течение времени и вдыхает аромат цветка. Тонкий приятный запах с оттенком меда, напоминающий о лете.

– Жан, – говорит она, ощущая в груди странное тепло. – Это ведь Матчек. Ты потерпишь крах, и, мне кажется, сам об этом знаешь. Зачем ты идешь на это? На Марсе, среди маленьких людей, ты был счастлив.

– Я не думал, что для тебя это имеет значение.

– Не имеет. Я просто считаю, что, присматривая за тобой, оказываю услугу Системе.

Он опускает взгляд.

– Однажды я беседовал с женщиной Каминари, – отвечает он. – Еще до Вспышки. Не смотри на меня так, это не то, что ты думаешь, мы были просто друзьями. Но как-то раз на Ганимеде мы ударились в философию. Она говорила, что Вселенная – это игра. Значит, мы – участники этой игры. И нам не дано увидеть недозволенные ходы. Как в шахматах. Черно-белое поле сулит идеальную свободу, но правила создают невидимые преграды. Две клетки вперед, одна влево. Одна влево, весь ряд вперед или назад, одна вправо. И это все, что мы видим. На то есть свои причины, сказала она. Алгоритмическая сложность. Вселенная – это квантовый компьютер, и с течением времени выведение какой-то структуры становится предпочтительнее, чем создаваемые ею помехи. Отсюда правила и схемы. Такова игра. Но если проведешь в ней достаточно много времени, начнешь видеть игровой движок, лабиринт квантовой схемы, цепляющиеся друг за друга контуры, прямые и обратные ходы.

– Все это похоже на обычную болтовню зоку, – презрительно усмехается Жозефина.

Вор вздыхает.

– Возможно. После этого она заговорила об их древней легенде, о существе с миллиардом жизней, называемом Спящий. В конце концов коалиция тысячи гильдий убила его, и Спящий выронил маленький заржавевший кинжал. Но хватит об этом. Я устал от игр. Марса стало недостаточно. И ты права, я здорово запутался. Хочется чего-то новенького.

– И ты думаешь, что камень тебе в этом поможет?