Кавалер багряного ордена

— Вставка — черный камень, оправа — белый металл… Точнее сказать не могу: я ведь видел это кольцо всего один раз. Но вчера я его у фон Штерна не заметил…

— Нет, кольца не было — я бы обратил внимание на такое массивное, — закивал Прошкин.

— На утопленнике тоже ни кольца, ни других ювелирных украшений не было, впрочем, тяжелое кольцо могло все же смыть течением… Хотя и маловероятно…

— Знаете, Владимир Митрофанович, вы меня на серьезные размышления натолкнули своим логическим построением. Папа довольно много общался с дедом, когда мы переехали в Москву, — до самого покушения… А вот потом…

— Догадываюсь: фон Штерн просто перестал с ним контактировать. Не навещал, не писал, даже по телефону не звонил, — предположил Корнев. — То есть свел к минимуму все личные контакты с хорошо его знавшим Деевым. Но иногда общался с вами: вы ведь никакой информацией, позволяющей его идентифицировать, не располагали. Значит, мы можем предполагать, что фон Штерн погиб еще во время второй попытки ограбления, а его место занял некий внешне похожий человек, который при некоторых обстоятельствах мог сойти за фон Штерна?

— Да, сейчас, после всех этих происшествий, я вынужден признать такую возможность. Тем более что у деда были некоторые документы — узкосемейного содержания. Должны были быть… Хотя когда я с ним общался, мне часто казалось, что он вообще не подозревает об их существовании… Я считал, что он просто старый маразматик или это результат его патологически неприязненного отношения ко мне…

— Получается, его подменили дважды? Тогда, в 1935-м, и совсем недавно — неделю назад? — решился на всякий случай уточнить Прошкин.

Корнев авторитетно кивнул, а Саша тихо всхлипнул с каким-то безнадежно утвердительным оттенком. Да так жалостно, что Прошкин уже хотел ляпнуть: мол, он слышал разговор о том, что Баев законный ребенок, и документы об этом действительно где-то есть. Но воздержался: поди теперь пойми, кто разговаривал. Дважды подмененный фон Штерн и какой-то бородатый мужик, который даже собственного имени-отчества не знает! Что в том разговоре было правдой, а что ложью — кто разберется? Прежде чем делиться своими знаниями, Прошкин решил внести окончательную ясность:

— Но если фон Штерна подменили еще тогда, зачем же его было менять еще раз? Тем более устранять? Ведь он колоритный дедок: высокий, худой, язык китайский знает, крепкий вполне; похожего еще попробуй найти…

Баев развел руками и с надеждой воззрился на Корнева. Тот откашлялся и начал поучать молодых коллег:

— Тут, знаете, Пинкертоном быть не требуется, чтобы понять. У фон Штерна что имелось? Золото? Бриллианты? Которые любой урка сможет сдать в Торгсин, продать знакомой скупщице или просадить в картишки? Нет, какие-то раритеты, которые даже оценить могут лишь несколько специалистов, а купить — самый ограниченный круг лиц. Купят такой раритет у случайного человека, даже если он знает, кому предложить? Да ни в жизни! А у самого владельца, конечно, купят, без всяких колебаний. Вот подставное лицо, выдавая себя за фон Штерна, и должно было эти ценности спокойно и размеренно реализовать…

Баев расстегнул верхнюю пуговичку на гимнастерке и несколько раз глубоко вздохнул, потом снова обратился к Корневу, практически повторив вопрос Прошкина:

— Я не буду спорить с этой версией. Она выглядит вполне логично. Просто хочу понять: если это так, зачем было того, подставного, персонажа топить и заменять еще раз?

Корнев, то ли от жары, то ли за неимением удовлетворительного ответа, вытер своим клетчатым платком вспотевший лоб:

— Надо осмотреть жилище вашего покойного родственника. И выяснить на месте. Возможно, мы сможем сделать окончательные выводы, опираясь на то, какие ценности были похищены, а может, найдем ваши драгоценные документы — или что там вы ищете…

Баев пожал плечами, то ли соглашаясь, то ли просто недоумевая, отвернулся от окна и сообщил, растерянно улыбнувшись:

— Субботский приехал.

Прошкин радостно кинулся к окну: действительно, из казенного автомобиля вытаскивали скромные пожитки Лешка Субботский и еще какой-то человек — высокий, худой и рано полысевший, с небольшими аккуратными усиками.

Корнев тоже заулыбался, готовясь продемонстрировать хозяйское радушие, дал секретарше указание приготовить чай «в широком смысле» и послал дежурного отыскать Ульхта: как-никак, «бледный» продолжал быть официальным руководителем группы.

10

— Вот и мы! Со мной товарищи Корнев и Прошкин знакомы, потому возьму на себя смелость представить товарища Борменталя, — весело улыбающийся Субботский решительно ткнул большим пальцем в высокого и лысого гражданина с усиками.

— Генриха Францевича? — спросил Прошкин, не понимая, что же происходит.

— Ивана Арнольдовича? — вмешался Баев, собирая со столешницы свои почти просохшие белые платки.

— Специалиста по культам и ритуалам? — поморщился от предвкушения скандала Корнев.

Гражданин с усиками вздохнул, извлек из внутреннего кармана и протянул Корневу паспорт, командировочное удостоверение и еще какие-то документы: