Кавалер умученных Жизелей (сборник)

– Так мы разделим мою половину. Между тобой и мной. Так что половина целиком Калинину принадлежать будет, четвертая часть тебе. И мне, болезному, тоже четвертина. И тогда он может к тебе свататься – где мне устоять?

– Что ж, это мысль. А потом можно продать, и выгодно, мою часть акций. И пускай Слава всем управляет. И расширяется. Мы будем только рады.

– Звони и говори, что скоро под венец.

– А тебе лишь бы меня сбагрить.

* * *

Вячеслав Калинин всегда радовался, если свидание с Клавдией было на его территории. Двухэтажный особняк в Толстопальцево, в иные дни давивший пустотой, вдруг обретал черты домашнего уюта и семейного очага. А в этот раз, коль Петр Михайлович решил пройти обследование в больничном стационаре, давнишняя подруга и до сих пор любезная Славиному сердцу Клавдия смогла выбраться на три дня.

И, в то же время, родные стены добавляли Вячеславу уверенности. Тот разговор, что он завел за столиком кафе, тогда возник из заготовки планов, которые внезапно выстроились из обстоятельств. Жажда деятельности и перспектива обогащения настраивали Калинина на решительные шаги. И не было причины сомневаться, что Клавдии близки его мечты. Оставалось обсуждение деталей, и, как говорится, попутный ветер в паруса.

Клавдия Ивановна, красиво одетая, дородная и свежая, была грубовато кокетлива, что добавляло изюминку в ее портрет. Калинин раздумывал, помогая собирать на стол, подбрасывая дрова в камин: «какая умная и чуткая, моя Клава. Ведь знает, что серьезный вопрос решаться должен, а и не надо торопить, не чужие люди собрались на консультацию».

Но за столом, в начале семейного ужина, когда Вячеслав наполнил бокалы, женщина внезапно застыла, как перед броском в решительный поступок. И, подняв бокал, глянула Калинину в глаза.

– Ты ведь как бы меня в жены звал? Или теперь другие намерения?

– Какие другие? Но мысль была о том, чтобы мы не только счастливы стали, но и богаты.

– Ну, а если без нового богатства? Неужто у нас денег не хватит не хуже других себя чувствовать?

– Тут, Клава, живой бизнес или погибнуть может, или разбазариться. Компания Максима в самом соку. А если упустить момент, и не взять ее в твердые руки, такая, можно сказать, империя развалится.

– Разваливаться ей никто не даст. Так что же ты меня в неведении держишь? Ты фирмою командовать мечтаешь, чтоб умножать немалые доходы? Или тебе Клавдия Ивановна нужна, чтобы познать семейное счастье в действии?

– Ты не права, что разделяешь союз сердец и общность интересов. Ну, есть у меня какие-то средства. Но если просто их прожигать, то недолго им быть в наличии. Я хочу приумножать их, чтобы мы с тобой потом не, – тут Калинин внезапно прервался. Затем решительно выговорил: «Ты, Клавдия Ивановна, Тебе нужны приоритеты. А для меня все это единым целым выглядит. И не малые мы с тобой дети, чтоб все забыв удариться в любовь. На то и опыт за плечами. И желания теперь, в зрелости, конкретные и выверенные. Или я что не так говорю?».

– Все так. И я с тобой согласна. А наши чувства проверять не надо, временем испытаны. Я новость припасла. Давай. – Она подняла бокал. – За нас. И поделюсь.

Они выпили. Клавдия проводила глазами обратный путь бокала.

– Ты, Вячеслав Петрович, послушай теперь, какие реальные действия мы с тобой можем произвести. На мой взгляд, перспективы много радужней. Петр Михайлович не хочет, чтобы детище Максима на нем висело, словно память об утрате. Да и здоровье подкосилось, дай сил его поддерживать. Я ему сказала: «Пригласи Калинина генеральным директором. Он все проблемы сам решать сможет, человек проверенный». А он взглянул на меня с сожалением, «Зачем Калинину наемным служащим идти? Да и какой он управляющий? Этакий господин. Пусть свое дело открывает».

Вячеслав Петрович усмехнулся.

– Легко сказать – начать с нуля, когда везде конкурентов на стадии становления топят. Нет, я всегда был сподвижником лидера. Да я бы с Михалычем.

– Вот я Петру и говорю: у вас с Максимом в компании равные доли. Так ты сделай Калинина своим компаньоном, если у него денег хватит Максимову часть выкупить.

Клавдия пристально следила за реакцией. Вячеслав Петрович был явно не подготовлен к такому повороту, и задумался, постукивая ножом по накрахмаленной салфетке.

И тут Петровичу открыли основную привлекательность проекта.

– А потом такое решение Петра Михайловича я услышала, – продолжила Клава: «Калинин или не Калинин, а половину компании я продать решил. Может, Немченко купит. Он-то уж знает о прибылях на сегодняшний день и их потенциальном росте. Но со второй, моею личной долей, я думаю распорядиться так.

Клавдия начала выдерживать паузу. Калинин ждал с нетерпением, и она раскрыла карты.

– Меня, за преданность душой и телом, Петр Михайлович половиной своей доли награждает. „И будем мы, Ивановна, владеть четвертой частию «Макгора“ каждый, и будем прибыли с доходов получать. Ну, а когда придет мой час, и ты меня в последний путь проводишь, не бедной будешь век свой доживать».