Кавалер умученных Жизелей (сборник)

«Сейчас, куда не глянешь – негатив. Одни измены, шоу-бизнес обезумел. И, главное, все тут же в телевизор, газеты переполнили скабрезности. А мы узнали настоящую любовь. Алеша Золотов ещё был очень юный, ему едва сравнялось восемнадцать. А я его постарше на три года.

– Так как же Золотов, когда твой муж – Альцшулер?

– Сценический, так скажем, псевдоним.

Сначала мы поехали в Литву. И Алик пел там арии из опер. А Ингеборга не могла не видеть, с каким волненьем я тогда играла, и все дышало лишь влюбленным вдохновеньем.

Что говорить, Альцшулер был хорош – прекрасный принц, и позволял себя любить. Хоть дальше поцелуев и не шло, но я считала, что и так прекрасно. Он и в Москве со мной одной общался, и не похоже, чтобы жаждал приключений.

* * *

Олегу Порываеву было совсем не сложно, читая все подряд, самостоятельно выстраивать картину. Хоть Катерина записала все сумбурно, будто наспех, каким-то закругленным языком. Но он прекрасно понимал, что для гражданки Аллы много проще, чтобы рассказ о тех, не часто разглашаемых событиях, был им самостоятельно прочитан. Чтоб не рассказывать в такой трагичный и печальный день туманные истории из прошлого. Тем более, листков-то этих было так немного.

Теперь, он посмотрел, опять рассказывала Алла:

«И юношей, уже студентом Гнесинки, Алеша Золотов сумел всем доказать, что создан Богом именно для пения. На конкурсе певцов имени Глинки он стал лауреатом третьей премии.

Но он все время ощущал свою нелепость. Да, что уж там – досадную тщедушность в увеличительном стекле подмостков сцены. Вдруг трепетному юноше открылось – не обольщаться, быть таким, каков он есть.

И он задумался – какой такой он есть? И, безнадежно, понял – никакой. Гормоны Инги только помогли, чтобы развился «по мужскому типу», а препараты, укрепляющие психику, пошли на воспитание характера. Но дух окреп в совсем негодном теле. И с тетей Ингой был серьезный разговор.

– Ты, Алик, мы, – уж ты, конечно, помнишь, как бились за здоровье шаг за шагом. Есть человеческим возможностям предел. Не получилось, чтобы стал совсем мужчиной. Но сделать от тебя дитя возможно. Я это думала, чтобы продолжить род. Спроси у Веры – вдруг она согласна? А если нет, так мы найдем другую, сейчас так много суррогатных матерей.

– А мне потом – быть суррогатным папой? Куда мне спрятать женственность манер? Уж лучше бы меня под нож хирурга. Пересадили яйца, вшили член, и стал бы я прекрасным баритоном.

– Ты можешь упрекнуть меня в бездумности? И думаешь, что, что-то не проверено? Тебе такая хирургия не показана – пустая трата времени и сил. Диагноз: эректильная дисфункция – прямое показанье к смене пола.

Алеша, что тут скажешь, обомлел, обескуражен был такими мыслями.

– Да, Алекс, что же делать? Слушай правду. Мы брали у тебя сперматозоиды – там можно выбрать для оплодотворения. Ребенок будет, несомненно, твой, и наша кровь найдет развитье в жизни. А Вера – очень чистая душа, ты знаешь, бесконечно тебя любит. Мы создадим дитя в союзе с Верой, ты будешь мужем, а она родит. Вы регистрируете акт по документам, я прослежу, чтоб у ребенка было всё. Ты сделаешь себе другое тело, к чему твой организм и так стремится. Смотри – чуть не вколол мужских гормонов, и голос твой намного выше стал!

Тут Алику вдруг вспомнились те платья, наряды незнакомой матери, в которых он разгуливал все детство. Потом возникла мысль, что он артист. Но, что поделать, существует амплуа. Как ни старался он нормально выглядеть мужчиной – он выглядел всегда нелепо, если не убого. Повсюду на него, он это замечал, смотрели, будто на изгоя.

Он вспомнил, как читал про Карло Фаринелли, кастрата и великого певца. Но у того – невероятный голос. Потом – другое время, средние века. И жил он в золоченой клетке, как придворный соловей. Да, нечего равняться – тот был гений.

Быть может, все-таки, переодеться на всю жизнь. Не выглядеть нелепым мужичонкой, а стать певицей в элегантных туалетах. Общительной и, все же – недоступной – ведь нравственность никто не собирался отменять.

* * *

Однажды вечером молоденькая Вера сидела с Ингеборгою в гостиной, и, вроде бы, смотрели телевизор, а Алекс где-то в доме отдыхал. И тетя Инга ей сказала откровенно:

– Давай с тобою женский разговор. Давно хотела поиметь возможность. Я вижу, вы ведь любите друг друга?

И Вера прошептала ей: «Наверное».

– Я вижу, можешь мне не говорить. Для вас любовь – большое испытание.

– Я думаю, у всех не просто так, – хотела Вера показать, что что-то знает.

– Ты, девочка, послушай, что скажу. С Алешей был давно несчастный случай. От травмы был фатальный результат, он не сумеет жить, как все мужчины. Не сможет дать любимой женщине познать услады в сексе.

– Да я, вы знаете, об этом как-то, впрочем. Мне – только сделать, чтоб ему все хорошо.

– Я потому, что в современном мире, у многих главным делается секс.

– Вы, тетя Инга, лучше расскажите, что Алекс говорил вам обо мне?