Кавалер умученных Жизелей (сборник)

А время подгоняло уезжать.
В Россию, во Владимирскую область.
Коллектор выбил деньги на мечту,
Хотел её в реальности увидеть.
Назавтра предстоял последний день,
И ужин в ресторане на Монмартре,
Который предложила им Катрин.

– Как будто её хочется утешить, —

Задумался могучий Петухов.
– Но, разве это повод к состраданью,
Что ей с папашей мало повезло? —

– Не мудрствуйте, товарищ Петухов.

Пора закрыть «Васильевское» дело.
И лучше вспоминать о славной дочке,
Чем морщиться при имени отца. —

С Катриной они встретились под вечер,

Решили – прогуляются пешком,
И не заметили, как вышли на Монмартр.
В том плане, что они бульвар не знали,
А их вообще никто не замечал.

Катрин казалось – русские грустят,

А в чем причина – было непонятно.
Зачем сыр-бор весь этот городить
С заведомо ненужным рестораном?
Но, все же, уговор дороже денег.
Их встретили у входа: «Комбан ва».

– Что говорят? И всё у них с поклоном, —

Затронул грусть японский колорит.

– Я думаю, – а что ещё, Катрин?

– Что девушка сказала: «Добрый вечер». —
И гейша подтвердила: Бон Суар.

Японские народные мотивы,

Звучание щипковых инструментов,
Дарило Impression об их стране,
Загадочнее многих на востоке.

Большие тростниковые панно

Разметили пространство на отсеки,
И гости все могли бы созерцать
Лишь тех, кого хотели бы увидеть.

Народные костюмы и прически,

Сугубо театральный четкий грим,
Давали европейцам впечатленье,
Что женщин этих, а скорее, кукол,
Держали, как приманку для гостей.

Казалось, что японский дух витал,

Но в одомашненном, чуть-чуть французском виде.

Наина искренне, открыто так сказала:

– Коль можете, то экскюзе[21] Катрин,
Что вытащили вас на эту встречу.
Но это – по велению души.
Мы едем начинать другую жизнь,
И встреча с дочерью «волшебного» отца
Для нас, тут нет сомнений, символична. —

– Я буду там, в России, по весне.

Конечно, непременно встречусь с вами. —
Молчавший Петухов тут оживился:
– И сходим мы в японский ресторан. —
Для них заранее уже накрыли стол.

– Разлей Саке, и выпьем за знакомство. —

Столь вкрадчивый и теплый алкоголь

Топил причины непонятной грусти.
Но всё-таки ещё не до конца.
Арсений, сам не зная – почему,
Терзал Катрин, распахивая душу:

– Нас мучает сомнение, Катрин,

Что больно уж мы сильно замахнулись, —
Пытался вслух осмыслить Петухов.

– Сомнения – застойное болото.

Но, даже очень светлые умы… —

– Не мелют чуши в радостном застолье. —

Наина прервала его поток.

Звонок не дал покоя Катерине.

Она поговорила по-французски,
Сказала, что придется уходить.

– Приехала знакомая литовка,

Сегодня же уедет в Лиссабон.
А мама с ней прислала мне подарки.
Мне надо к поезду, Николь передала. —

– Досадно, что так мало посидели. —

– Да вы сидите, здесь так хорошо.

Наина, ты спросила про Шанель?
Тут рядышком, пойдем со мной, посмотришь. —

– Могу уйти на несколько минут? —

Наина Львовна, видно, колебалась.
– Я только посмотрю, как отыскать. —

– Какая скука, если столько гейш? —

Кивнул Арсений отвлеченно, в воздух.
– Но, может быть, ты можешь не ходить? —

Наина лишь помедлила секунду,

Но все же поднялась идти с Катрин.
– Я – скоро, – и они вдвоем ушли.

Скучать Арсению буквально, что не дали.

Три д`евицы в японских кимоно
Ухаживали, будто за султаном.
Одна – с поклоном тазик подала
С какой-то ароматною водою,
Чтоб русский – сан в ней руки освежил.

Вторая – все закуски поменяла,

И стала Петухова угощать.
А третья, видно – главная у них,
Повыше и уверенней в движеньях,
Заведовала выдачей Саке.
Напиток принесла в другом сосуде.
Сказала ему: «Дозо, монсеньор»,
С поклоном предложила ему выпить.

– И вправду, вкусно, – он всю «чарку» осушил.

Японка вся искланялась: «ВАСАРТА».
И он подумал – это сорт Саке.