Кавалер умученных Жизелей

– И что же, соберёшься и уедешь? —
Отказывался верить Николай.

– Я, Коля, что-то главное скажу,

И думаю, ты с этим согласишься.
Я полностью тебе принадлежу,
И вижу, до чего тебе желанна.
И вот, пока желание твоё,
Продолжит на меня распространяться,
Я буду оставаться лишь твоя,
Какие не случились бы событья. —

Тут парень даже несколько опешил,

Но он любил подругу детских лет.
Она, меж тем, по-прежнему вещала:

– Я знаю уж давно, бесповоротно,

Что, нету сил мне жить в такой прекрасной,
Но вялой, безнадёжной глухомани,
Когда узнала, как же мир велик.
Не всюду, не всегда он так хорош.
Но есть у нас на то и дар познанья,
И жажда поиска, и крылья для души. —

«Как много там в Москве смогли придумать»,

Единственно, подумал Николай.

– Я, Коленька, поеду дальше жить.

Чего-то достигать, и заблуждаться.
Что делать? Мы всегда среди людей,
И разные бывают отношенья.
Тебя же разлюбить я не смогу,
Пока меня ты не разлюбишь, не забудешь. —
– Не радостные, скажем, перспективы.
Но я к тебе настолько прикипел,
Что вряд ли кто-то сможет быть роднее. —

– Но сам ты должен жить, как ты живешь.

Я слышала, что ты хотел жениться? —

– Та женщина сейчас в Новосибирске.

Проведать родичей туда её послал,
Когда ты позволила, что приедешь. —

– К тебе на свадьбу я, конечно, не хочу.

Но, думаю, тебе жениться надо.
Она родит хорошеньких детей.
А я к ним крёстной матерью приеду. —

Тут Коля, хоть вкусивший взрослой жизни,

Суровых и ответственных мужей,
Оттаял рядом с трепетной подругой
Пронизанных любовью детских лет.
И с нежностью разглядывал Наину,
Пока она болтала как дитя.

– Мы больше чем любовники с тобой.

Мы – космоса разорванные части,
С огромной тягой к воссоединенью.
Прости, но если вспомнить твой гарем?
И мой почёт быть первою женою?
И есть ещё у нас Новосибирск,
Где родственники нашим жёнам рады. —

Зажёгся свет, сквозь дверь из коридора,

Бесшумно появился Тахтамыш.
Тут Коля, микрокосмоса обломок,
Отринул отлетающую часть.

– Прости, но у меня сегодня встреча,

Не обижайся, но проводит Тахтамыш. —
Присели помолчать перед отъездом.
Прощались. Каждый думал – навсегда.

Наина, как вошли в аэропорт,

Решила разузнать у Тахтамыша:

– Что, в Томске, пока не было меня,

Создали массу транспортных развязок?
Смогли усилить четкость светофоров?
При скорости – всегда зеленый свет. —

Вопрос так и остался без ответа.

Быть может, и не слышал он его.

– И это ведь мы ехали в «восьмерке»?

Неужто – заводского производства?
Такая скорость, право, нету слов. —

Григорий знал достоинства машины:

– Я сам довел старушку до ума.
Мощней движок никак нельзя поставить —
Рассыплется железка на ходу. —

– А Коля, он, когда меня встречал,

Не помню, на какой он вёз машине? —

– Тот “Car” имеет имя Форд Мустанг,

И двигатель четыре с лишним литра. —

– Вам транспорт выдает военкомат? —

Трудней найти нелепее вопроса.

Когда Наина села в самолет,

На старте – призовую скорость мысли
Развил объем античной головы.
В раздумьи над Московскими делами.