Кавалер умученных Жизелей

По Шереметьеву, вдоль стоек для прилёта
Ходила одинокая «Кармен».
Анжела все по дням распределила:
Луису надо столько показать.
Настолько погружённая в себя,
Анжела ничего не замечала.

Как старый господин почти упал,

Идя вперед, а взгляд на ней оставив.
Как группа из арабов замерла,
Не в силах скинуть сети магнетизма.
И то, что на неё смотрел весь зал,
Пока она по центру гарцевала.

– Рейс двадцать сорок восемь, из Гаваны. —

Анжела поспешила встретить рейс.

Луис был самый истинный кубинец:

«О, Mama mia, будто бы Нью-Йорк.
Но только нет и там таких красавиц»,
И он сестру, шутя, поцеловал.

Он не был на неё похож лицом,

Он не был на неё похож фигурой.
Но он был гармоничен, как она,
Забывшая московскую шлифовку.
И, будто вытанцовывая самбу,
Они передвигались меж людьми.

Луис всё время вскрикивал: «Спасибо».

Одно лишь слово он по-русски знал.
Своим «спасибо» парень выражал
Весь мир своих прекрасных ощущений.

Луис был рад, что здесь “Hot Doggy” есть,

И «Очень хорошо» в язык добавил.
Гуляя по Москве, в осенний день,
Луис всё напевал: «Нью-Йорк, Нью-Йорк»,
И братски целовал Анжелу в щечку.

Дениса он приветствовал: «Спасибо»,

И дальше спел опять: «Нью-Йорк, Нью-Йорк».
С Наиной повстречались в ресторане,
И ей «Спасибо» он не говорил.
Она умела разговаривать с людьми,
С Луисом – очень бойко по-испански.
И время моментально пронеслось,
Когда у молодости было настроенье.
Наина тут припомнила Анжеле:
«Напрасно ты твердишь – Американо».
Вот тут Луис и спел «Нью-Йорк, Нью-Йорк»,
Уж больно по душе пришлась Наина.

– Adios, amigo. Встретимся в Гаване.

Луис чуть хмыкнул и сказал – “Adios”.

* * *