Кавалер умученных Жизелей

М не выпала большая честь
А дресовать Вам поздравленье
К о дню рожденья – повод есть
С обрать гостей, к столу присесть
И выпить что-то для веселья.
Мы все взрослеем постепенно.
У дачи. Гусева Елена.

У Максима возникло ощущение, что сделана большая глупость. Не догадался попробовать пригласить эту загадку, эту Жар-птицу. Она сама прислала ему «перо». Вернее – пробу пера.

В конверте он нашел подарок номер два. Диск, без какой-либо пометки содержания. К счастью, Тина была рядом.

– Это «Лебедь», – объяснила она – давнишняя запись. До травмы. Елена танцевала на концерте.

Они беседовали на крытой палубе. Прибывшим предлагали что-то выпить, кто-то еще опаздывал с приездом. В нише, маняще, темнел экраном огромный монитор.

– Марина, вот. Тут Тинина учительница танцев прислала поздравление. И запись «Лебедя» с концерта, она танцевала на публике. Не хочешь посмотреть?

Рябинина взглянула, удивленно.

– Гости твои. Тебе решать, что делать. А я хочу, конечно. Не все кому то улыбаться и что-то лопотать.

Максим распорядился. Монитор ожил. И по глади голубого экрана, мелко-мелко перебирая ногами, на пуантах, направляя крыльями рук в рисунок безупречного танца полет юной души, в белоснежном оперении, проплыла та, что поделилась с Максимом по опыту прожитых лет: «Мы все взрослеем постепенно».

А гости, по окончании просмотра, окружили виновника торжества. «Ну, Ромин, теперь мы знаем секрет маршрута. Плывем мы к лебединому озеру, а это представили гида. Отличный экземпляр. Эй, там, швартовые, отдайте-ка концы» Так начался этот праздник.

Но, вместо ощущения простора, Марина будто задыхалась в вакууме. Отрезанность от суши, хоть до берега рукой подать. Вынужденное соседство с малоприятными людьми. И одиночество, хотя Максим не отпускал ее почти ни на секунду. «Все это временно» – твердила без конца. Но эта установка не работала. Лишь будила вопрос – «А зачем?»

И вдруг, за спиной, Марина уловила в разговоре свои, с Максимом, имена. Не оборачиваясь, слушала слова, а суть их раскаленным железом вертелась в душе.

– Ну, Ромин как увидел ее в самолете, так начал окручивать. Представь, сколько Вдовин сейчас стоит? И такие персоны не беднеют. А она единственная дочь.

– Только напрасно он всякие гуляния устраивает. Такую банкноту надо под брачный договор, и в церковь. Или ЗАГС. Одно из двух. Немедленно.

– А то ее по частям растащат. Кто красоту от шеи до макушки, кто-то что ниже, но куда похуже.

Она вышла на свежий воздух открытой палубы. Отстающие берега Москвы-реки представлялись незнакомыми таинственными поселениями.

И вдруг подошел господин. Такой выхоленный и гламурный. И, не вступая в разговоры, сразу выставил предложение:

– Вы, Марина, такая славная, интеллигентная, молодая и броская. Вот моя визитка. Когда вы с Роминым расстанетесь, я буду счастлив с вами встретиться. Мы можем поехать в Средиземноморский круиз, не то, что в болотной тине бултыхаться.

– Кто вы? Что вы? Он мой жених, – Марина прошептала, почти не разжимая губ. А, мысленно, так вовсе не сдержалась: «тварь ты такая зализанная».

– Ну, вы-то у него невеста не первая. Да и не пара он вам, – и, не дожидаясь ответа, ускользнул во внутреннее помещение, не оставив следов своего присутствия.

Что-то еще происходило. Среди сплетенья голосов внезапно выскочил один.

– И что же Ромин в своей Марине, такой плоскодонке, с пришитой к нелепой фигуре красивой головой, сумел откопать? – Марина глянула в сторону голоса, и попала на отклик второй собеседницы, – Говорят, у нее невероятно богатая родня.

– «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина?» – пропел кто-то, неожиданно.

Но, наконец, поздний вечер и долгожданный Устинский мост подтвердили, что что-то все-таки временно.

Максим Ромин успешно проплыл сквозь рубеж середины четвертого десятка.

* * *

Обе девушки хотели и смогли приехать в Шереметьево – прилетала Анна Андреевна. Рейс чуть задерживался, и они вновь вспомнили о дне рожденья на воде.

Тину несколько беспокоило, что случилось, когда Максим, после парохода, захватил и ее, чтоб подбросить домой. Марина устала, да и настроение что-то было не то.

– Ну, ладно, – сказал Максим невесте, – Поднимайся в квартиру. Может, душ пока примешь. Освежишься, и все пройдет. А я Тину отвезу, и вернусь. И в машине приставал. Почти дошли до дела. Но Максим вдруг резко остановился в действиях, поправил внешний вид. «Через год встретимся», – сказал он, и, высадив Тину, умчался. И Тина молчала. Так дико и нелепо мог выглядеть ее рассказ о женихе в преддверье свадьбы.