Кавалеристы

– Конечно, в основном по пулеметам стрелял, один раз машину поджег. В обороне, в августовских лесах, ночью охотился за пулеметами. Немцы очень любили ночью стрелять, а пули трассирующие, сразу видно, где пулемет. Хоть на пулеметах пламегаситель был, но огонек все равно немного видно. Сижу час, может, больше, постепенно подвожу мушку, когда нормально поймаю в прорезь, выстрелю, – и больше пулемет не стреляет. В берлинской операции, как «на простор» вышли, я ПТР почти не пользовался. Там в основном в кавалерийские атаки, на рубку ходили.

– Сколько занимал времени уход за лошадью?

– Каждый день в 6.00 подъем и прямо на конюшню. Целый час драишь лошадь. Потом повел на водопой, дал овес или сена. К 9.00 идешь на завтрак. К нам на проверку в нашу дивизию Рокоссовский и Буденный приезжали. Буденного я не видел, а Рокоссовский мне за отличный вид лошади и экипировки благодарность через эскадронного передал. А в боевой обстановке, там вместе с конем спишь.

– Как обстояло дело с поставками фуража?

– Регулярно доставляли. Кроме того, специально в каждом взводе бричка была с овсом – это НЗ. У каждого кавалериста на седле две торбы с овсом, тоже НЗ. Только по команде можно было трогать. Но бывало, в наступлении особенно, жили на подножном корму.

– Трофейных лошадей доводилось использовать?

– У меня было две трофейные лошади. После госпиталя я своего Ваську потерял, дали трофейную. Сначала был Монгол, кавказская лошадка, но она пегая была, у меня ее забрали – по масти не подходила. У нас в эскадронах все лошади по масти были: вороные, гнедые, серые, белые. А на тачанках так, у нас в эскадроне четыре тачанки было, там на одной тачанке вороные, на другой пегие.

– Как, в части религия была распространена?

– Было, молились. У меня второй номер по ПТР креститься любил. Когда мы под сильный огонь попадали, всегда крестился. Он был из Западной Украины, без подготовки к нам в часть попал. Я ему как-то сказал: «Ну что ты молишься? Если судьба твоя живым остаться – останешься, а нет – погибнешь». Мать моя была лютеранкой, я как-то не молился, хотя верю, что у меня ангел-хранитель был, он меня и спас.

– Какое было отношение к пленным немцам?

– К немцам нормальное отношение, в штаб привели группу пленных, НКВД забирало. Мы пленных не трогали.

Климов А. (справа) и Гашута Николай (слева).

Польша, Тищево, июнь 1945 года

– Были ли на национальной почве разногласия?

– Ни в коем случае, там мы все были родные братья. Были у нас башкиры, казахи, удмурты, но никаких противоречий не было. По национальности никогда не называли. За это дело морду могли набить.

– Что самым страшным было на фронте?

– Страшно сразу было. Кланялся каждой пуле, каждому осколку. А когда понял, что кланяться бесполезно, то, что свистит, мимо пролетает, а твоя пуля, что попадет – ее ты не услышишь.

В г. Вюртемберге мы недолго стояли, Рокоссовский выпросил у Сталина наш корпус для защиты поляков от бандеровцев, целые деревни поляков вырезали. Так мы снова в Польшу пошли, вот когда возвращались, поляки нас отлично встречали, не хуже, чем на парадах. Когда пришли в Люблинский район, мой полк и мою дивизию расформировали. С бандеровцами наши 5-я и 6-я дивизии сражались. Меня отправили в 25-й кавалерийский дивизион, он готовился для войны с Японией. Нас должны были уже отправлять, но 3 сентября мы узнали, что японцы сдались. Наш дивизион расформировали, и оттуда меня уже вернули в 206-й запасной полк. Только на третий раз я туда попал, там две мои красноармейские книжки лежали. Полк стоял в г. Бреслау, меня в штаб полка вызвали, сказали формировать взвод для вывозки трофеев из Германии. Я занялся этим, но тут комиссия приехала, и я, дурак, до сих пор жалею, пошел на комиссию и демобилизовался. Приехал в свою Новоивановку, увидел дом сожженный. Ни кола, ни двора. Родственники по матери все были высланы. Так началась моя гражданская жизнь, но это уже другая история.

Интервью и лит. обработка Ю. ТРИФОНОВА

Айтакулов Асан

Асан Айтакулов, 2010 год

Я родился в 1923 году. В 1941 году окончил 10 классов. В сельской местности, Октябрьская районная средняя школа. Там первыми выпускниками были мы, нас было 5 человек. Тогда не хватало учителей, и в сентябре я стал работать учителем, преподавал математику.

А 17 декабря 1941 года я был призван в армию. Служил во Втором кавалерийском корпусе, 26-й кавалерийский полк, который находился за Пишпеком (Бишкеком). В мае 1942 года нас отправили сначала в Тамбов, а в сентябре 1942 года мы попали на фронт. Стали воевать в брянском лесу.

– Как сложился для вас первый бой?